Андрей Усачёв - Иван — коровий сын

Вызвал зятя: — Есть заданье.
Отнеси моё посланье
В Тридесятую страну,
К Людоеду-Вешуну.
Задолжал он денег кучу…
Да узнай, как долг получишь,
Про двенадцать кораблей,
Что пропали средь морей,
И без них не возвращайся —
Ну, иди с женой прощайся! —

Зарыдала горько Настя:
— Не видать нам больше счастья!
На тот свет послал отец…

— Ладно, — молвил молодец. —
Всё подвластно воле Божьей,
И тот свет, наверно, тоже…
Что напрасно горевать —
Нам судьбы не миновать!

Молодец с женой простился
И в далёкий путь пустился.

Прошагал он сто дорог,
Износил сто пар сапог.
Видит — дуб стоит старинный —
И вздремнуть под ним прилёг.

— Эй, Василий, — слышит он
То ли голос, то ли стон…
Оглянулся — никого.
Не поймёт, кто звал его?

Тихо зреет в поле колос.
Вновь раздался странный голос:
— Это дуб тебя зовёт…

Дуб открыл дупло, как рот:
— Вот уже тысячелетье
Я живу на белом свете…
Сколько так ещё стоять —
Ни расти, ни умирать?
В Тридесятой стороне
Ты не спросишь обо мне?

Отвечал Василий: — Ладно,
Коли я вернусь обратно… —
Дуб старинный замолчал,
Лишь ветвями закачал.

Вновь Василий в путь идёт
Мимо гор, озёр, болот.

Где тропинкой, где дорогой
Вышел он к реке широкой.
Видит — едет по реке
Перевозчик в челноке.

Голова бела как снег.
Молвит: — Добрый человек!
Сорок лет как Божьей карой
Я прикован к лодке старой…
В Тридесятой стороне
Вспомни, милый, обо мне.
Ты не мог бы там спросить,
Сколько мне ещё возить?

Отвечал Василий: — Ладно,
Коли я вернусь обратно… —
Перевозчик замолчал,
Головою покачал.

Вновь Василий в путь спешит:
Долгий путь ему лежит.

Вскоре… или же не вскоре
Вышел он на берег моря.
Через море Рыба-Сом
Перекинута мостом.

Ну и рыба! Вот так чудо!
Море ей мало, как блюдо:
Ус один — длиной в версту…
Парень подошёл к мосту.

Только взялся за перила,
Рыба-Сом заговорила:
— В Тридесятой стороне
Ты не спросишь обо мне?..
Я лежу уж тут три года,
Тьма бессчётная народа —
Кто пешком, а кто конём
Топчут рёбра день за днём,
Спину в клочья рвут копыта,
Да в бока перила вбиты…
Долго ль мне ещё лежать,
Этот тяжкий груз держать?

— Что ж, — сказал Василий. — Ладно,
Коли я вернусь обратно…

День шагал он до хвоста,
Наконец, сошёл с моста:
Перед ним лежит она —
Тридесятая страна!

Ни селенья, ни деревни,
Всюду кости, черепа…
Да за чёрные деревья
Вьётся узкая тропа.

Шёл недолго он тропою:
Видит путник пред собою
Частокол из ста колов,
А на кольях сто голов.

Все глазищами вращают,
Голосищами стращают
Да живьём грозятся съесть,
Если смогут с кольев слезть.

Вышла из дому жена
Людоеда-Вещуна.
— Ты зачем пришёл, несчастный? —
Тихо ахнула она.

— Я по Маркову заданью
Послан к Вещуну за данью! —
Молвит юноша в ответ.
Вскрыла женщина конверт.

— Не за данью, а за смертью! —
Порвала письмо она. —
Слава Богу, ты не встретил
По дороге Вещуна! —

Сделалась хозяйка грустной:
— О родной сторонке русской
Расскажи, Василий, мне…
В Тридесятой-то стране
Перемолвить не с кем слова:
Никого вокруг живого
Не видала десять лет…
Ведь супруг мой — людоед!

Рассказал Василий ей,
Что он слышал меж людей,
Да про дуб, и перевоз,
Вспомнил и Сома вопрос.

Вдруг поднялся ветер сильный.
— Лезь скорей в сундук, Василий!
Только он залез в сундук…
Людоед-Вещун влетает,
Гривой спутанной мотает:
— Чую в доме русский дух!

— Что ты, — говорит жена, —
Я весь день сижу одна,
Сам по миру налетался,
Разных запахов набрался…
А ещё набрался блох —
Посмотри-ка сколько… Ох!