Георгий Бореев: Книга стихов «Орфей»

Ах, Верка – верная зима!
Была она моложе –
В нее влюблялись без ума,
С умом – влюблялись тоже.
То флирт у Верки, то амур!
И я без грязной сцены
Уехал, к черту, на Амур,
Раз я – неполноценный.
Раз так, и я – взахлеб, взасос
Замужних и невинных!..
И я для Верки – как мороз,
Что сахарит рябину…

Однажды проснулся – ее уже нет!
Склонясь над альбомом в потемках,
По памяти я рисовал силуэт
Приснившейся мне незнакомки.
Минули года, и рисунок опять
Достал я с волненьем неясным,
И снова в душе стала песня звучать
О недостижимо прекрасном.
И снова мне ветер, у дома бродя,
О фее красивой и юной
Играл перебором на струнах дождя,
На чистых пронзительных струнах…

По воле Неба знать нам не дано,
Зачем рождаемся, живем и умираем…
Так выпьем, ведьма, липкое вино:
Быть может, и покажется мир – раем?
Плесни же, ведьма, мне еще вина,
Прости себя, безумную, горящую:
Ведь это вовсе не твоя вина,
Что от вина любовь ненастоящая…

Ты кажешься мне иногда
Рекою, в стремнине которой
Меняется быстро вода.
Ты вся – из напора, задора!
Но зря ты сметаешь мосты:
Возможно, в тебе обернется
Магнитная суть красоты
В болотные топи уродства…

Луна была совсем девчонкой –
Она возникла, как мираж,
Чтоб осветить фигуркой тонкой
Вечерний черноморский пляж.
Она летела птицей синей,
С ума сводящей, как вино,
К седому грустному мужчине,
Что и не ждал ее давно.
Схватившись за руки, задорно
Они бросались в пенный вал,
И до утра над морем Черным
Бездомный смех не умолкал…
И от заката до рассвета
У незажженного окна
Светилась нервной сигаретой
Другая, прежняя Луна…

Он чувства переборет,
Заполнит жизнь делами.
Как в раковину моря,
Он в сердце спрячет память.
Болезнь моллюска – жемчуг…
А что же эта память
Для той, одной из женщин –
Обыкновенный камень…
А женщина – в морщинах,
Одна средь гулких комнат,
Жемчужина мужчины,
Которого не помнит…
Где та коса тугая,
Двухпарусная блузка,
И где та дорогая
Любовь – болезнь
моллюска?..

Ты упивалась этой страстью:
Он – наяву, а я – во сне…
И я с ума сходил от счастья,
Что привалило не ко мне!
Тебя мы молча ревновали,
Сжимая ярость в кулаках,
Когда любимых целовали:
Он – наяву, а я – во снах.
Ты превзошла себя игрою,
Хрипел я: «Бис» и «Бис» во тьму –
То ли от власти над тобою,
То ли от жалости к нему…

Когда я на любви поставил крест,
Меня носили по Союзу черти,
И я со зла без очереди лез
В очередищу за дурацкой смертью.
Я думал: будет лучше мне во мгле,
Чем без любови на Земле – в Тартаре.
Но мы еще с девицами затарим
Грехами наши души на земле…

Ревность – это самолюбие,
Оскорбленное любовью,
Не твоей любовью грубою,
А чужой, влекущей новью.
Демону однообразия
Жизнь иная бросит вызов,
И летит она – фантазия,
Всплеск души… не просто близость…

Сковали морозы
Меж мной и тобой
Весенние грозы,
Осеннюю боль.
Сковали и воду,
Несущую сор
Разлук до развода,
Обманов и ссор.
Зима между нами,
Снегов пелена,
Болящая память
Промерзла до дна.
Пусть в нашем апреле
Не стихнет пурга:
Чем злее метели –
Тем чище снега!

Остались за моей спиною
И гнев, и стыд, и страх, и злость
За все, в чем ты была виною,
За все, в чем грешен я насквозь.
И ты с другим не ладишь где-то,
Я черт-те где ношусь, как вихрь,
И одному мала планета,
Огромная для нас двоих!

У таксиста нос – в веснушках,
У такси – в веснушках нос.
Я лечу в такси с подружкой
В рощу мартовских берез.
Вешним ветром между веток
Столько света намело,
Света мартовских рассветов –
Чистых, звонких, как стекло.
И подснежники-цыплята
Выпуская желтый пух,
Расклевали на полянах
Голубую скорлупу.
И от света ль, я не знаю,
Как подснежник, грудь клюет
Мое сердце, пробивая
И ломая звонкий лед.
Я девичью глажу шею
Непослушною рукой,
Я шепчу: «Не стань моею –
Ты нужна мне вот такой!..»
Я шепчу – она смеется,
Как смеется – аж до слез!
И в окно кометой льется
От нее поток волос.
И летит такси счастливо,
И свистят стволы берез,
И взмывают белокрыло
Лужицы из-под колес!