С Дмитренко: Зима. Произведения русских писателей о зиме

Кругом ёлки были дети, много детей в ярких нарядных платьицах. А кругом них стояли господа, барыни… Шум, говор, смех!..

У Гришутки потемнело в глазах. Вся зала покрылась словно туманом и закачалась. Но это было ненадолго. Он вытянул вперёд ручонку с гостинцами, плотно прижал другую к груди, к колыхавшемуся сердцу и бодро пошёл вперёд.

Он подошёл прямо к высокому седому господину.

Этот господин и был сам «его превосходительство».

– Ваше пливосходительство! – сказал внятно Гришутка, – вот я пришёл с Новым годом вас поздравить. Вот-с и гостинцы!

– Это мне? – спросил его превосходительство.

– Вам, ваше пливосходительство. А мне можно будет поиграть здесь?

Его превосходительство удивлёнными глазами, не переставая улыбаться, посмотрел на Гришутку, на его доброе, красивое личико с умными большими глазами.

Он смотрел, а сам развёртывал серый пакетик с леденцами и пряниками.

– Да кто же ты? – спросил он с недоумением, оглядываясь кругом.

– Я Гришутка. Мама, знаете, спать легла, и все спать легли. Я всё сидел да думал, сидел да думал, как бы мне посмотреть на большую ёлку. Взял да и пошёл один. Спросил сперва одного дяденьку, потом другого дяденьку, – а он растопырил этак руку – вот, говорит, одна улица, а вот другая улица, и там будет третья. Ты в третью-то и ступай…

Большие и малые обступили Гришутку. Нимало не смущаясь, он осматривал всех и продолжал рассказывать.

– Да кто же твоя мама? – спросил его хозяин дома.

– А Петровна. чай, знаете?

– Quel charmant enfant! (Какое прелестное дитя), – сказала одна молодая дама. – Dieu! Quels yeux! (Какие чудные глаза!)

– Где же живет Петровна? – спросил его превосходительство, обёртываясь к дверям залы. У этих дверей стояли несколько слуг и один скоро, скоро подошёл к его превосходительству.

– Узнайте, где живет Петровна? – сказал его превосходительство.

И слуга быстро побежал, узнал и доложил, что Петровна живет на Песках, в Глухом переулке.

– Боже мой! и этакую даль ты шёл один! – вскричали дамы.

– Тссс! – произнес генерал, покачав головой.

– Ну, – сказал он, – Гришутка, теперь пойдём – я тебя, брат, представлю хозяйке дома, – и он повёл Гришутку за руку в гостиную, в которой было не так светло и где сидели старые, почтенные дамы.

– Вот, – сказал он, входя в гостиную, – рекомендую вам джентльмена с Песков. Один ночью пришел с Песков сюда, пришёл поздравить меня с Новым годом – и вот вам – гостинцы принёс… не угодно ли. – Говоря это, он любезно предложил дамам – les bonbons de Piessky.

– Quel delicieus enfant! – вскричали дамы. – Прелестный ребенок: подойди, душечка, сюда. Ravissant… Как же это ты один шёл. И не страшно тебе было?

– Нет, – сказал Гришутка. – Я, знаете, всё бежал, бежал так шибко, шибко. Одного дяденьку спрашиваю, где, мол, Заречный проспект, а он говорит: тебя, мол, говорит, кто послал?..

– Да тебе сколько лет-то? Клоп ты с Песков!.. – спросил вдруг его превосходительство.

– Мне сёмой.

– Qu'est се que са.; сёмой – quel baragouin! i

– Вот, княгиня, – обратилась хозяйка к старой, больной даме. – Вы искали воспитанника. Вот вам сирота, изволите видеть… один в одиннадцатом часу с Песков пришёл. Можете вы себе представить. один, один. с Песков пришёл.

Княгиня взяла Гришутку за ручку и притянула к себе. Она посмотрела в его личико. Гришутка пристально посмотрел на неё.

– Знаешь что, Гриша, – сказала она, – это не сам ты пришел, а Бог привёл тебя. ты любишь Бога?..

– Для-чё не любить. Я всех люблю, коли кто добрый. А вот у нас дворник Наумыч, чай, знаете, он злющий, всё маму бранит. Я его не люблю.

– А меня будешь любить?

– Тебя-то?

Он пристально посмотрел на добрые, полусонные глаза княгини.

– Ладно. Для-чё не любить.

Говоря это, он тщательно рассматривал вышитый ридикюль княгини и кисти его из стального бисера.

– Ну! Гришутка с Песков, – сказал генерал, – пойдём теперь в залу. За твои гостинцы я тебе сам дам гостинца. И, взявши опять Гришутку за ручку, он привёл его к ёлке.

– Ну, чего хочешь? Выбирай!

Пред Гришуткой запестрели нарядные бонбоньерки, корзиночки, игрушки – всё как жар золотом горело и рябило глаза. Но Гришутка твёрдо помнил одно то, что занимало его целый вечер.

– Мне, дяденька, ваше пливосходительство, – сказал он, – Христову звезду дайте.

– Какую Христову звезду? – спросил удивлённо его превосходительство.

– Вон, вон, на самой вершинке-то – така, как жар горит!

– Ооо! чего захотел! Самой вершинки захотел. Ах ты, клоп с Песков!.. Да как же я достану до звезды-то Христовой. Видишь, видишь… я ещё не дорос до неё…