Жанъ Гравъ - Удивительныя приключенія Ноно

Мало-по-малу, одинъ за другимъ собрались всѣ обитатели фермы, пришла невѣстка, ходившая на деревню со своими двумя дѣтьми, которыя сейчасъ же свели знакомство съ Пенмокъ.

Сѣли, наконецъ, за столъ. Гансъ, Мабъ и Пенмокъ получили по мискѣ супу и ломтю хлѣба.

Затѣмъ, когда ѣда была окончена и все убрано по мѣстамъ, наши артисты сыграли нѣсколько пѣсенъ, чтобъ доставить удовольствіе дѣтямъ, а Пенмокъ опять протанцовала. Когда настало время ложиться спать, нашихъ путешественниковъ отвели въ сарай, гдѣ они и забились въ солому, счастливые, что не потеряли слѣда того, кого искали.

Прежде чѣмъ распроститься съ семьей фермера, Гансъ, зная, что придется еще не мало итти, купилъ себѣ ѣды на дорогу, и наши три артиста пустились снова въ путь, предшествуемые ласточкой, которая ждала ихъ на воротахъ фермы.

Они шли бодрымъ шагомъ, надѣясь скоро отыскать своего товарища.

Пройдя нѣсколько миль и проголодавшись, они остановились у ручья позавтракать. Во время завтрака они говорили о своихъ надеждахъ, какъ вдругъ изъ своей норы высунулся черный звѣрокъ съ лоснящейся шерстью и, щуря глазки, сказалъ:

— Тотъ, о комъ вы говорите, спасъ мнѣ жизнь. Я думаю, что, можетъ-быть, я могу быть вамъ полезенъ въ вашихъ поискахъ. Если я и не вижу хорошо, то зато мое обоняніе и слухъ очень хороши, и зрѣніе мнѣ не нужно. Возьмите меня съ собой. Только обѣщайте мнѣ не бросать меня въ городѣ.

Гансъ и Мабъ съ удовольствіемъ взяли новаго помощника.

— Это союзникъ, посланный намъ Солидаріей, — сказала Мабъ. — Возьмемъ его съ собой, намъ отъ этого худа не будетъ.

Гансъ устроилъ кроту мѣсто въ своей сумкѣ, и он вмѣстѣ продолжали путь въ Монайю, куда и пришли на слѣдующее утро.

По старому обычаю, каждый музыкантъ, каждый фигляръ, входившій въ городъ, долженъ былъ сыграть что-нибудь передъ стражей и заставить своихъ ученыхъ звѣрей продѣлать разные фокусы. Гансъ тоже принужденъ былъ сыграть не одну пѣсенку, прежде чѣмъ войти въ ворота города. Пенмокъ показала свое искусство подъ взрывы хохота всего сбѣжавшагося гарнизона.

Когда Гансъ и Мабъ вошли въ Монайю и потерялись въ ея безконечныхъ улицахъ и переулкахъ, они пришли въ уныніе. «Нѣтъ, намъ не такъ-то легко будетъ найти Ноно въ этой безконечной суетѣ и толпѣ», — подумалъ каждый изъ нихъ.

И, дѣйствительно, они пробродили по улицамъ города до глубокой ночи и никакъ не могли напасть на слѣдъ Ноно.

Съ наступленіемъ вечера они наняли комнатку на чердакѣ въ отдаленномъ кварталѣ, въ домѣ, населенномъ бродячими музыкантами, уличными пѣвцами и фокусниками. Ихъ сосѣди были одинъ бѣднѣе другого. Много горя, несчастій и жестокостей увидали среди нихъ Гансъ и Мабъ. У нихъ сердце сжималось отъ жалости къ этимъ людямъ. Ихъ ближайшій сосѣдъ нанималъ нѣсколько мальчугановъ и дѣвочекъ и посылалъ ихъ выпрашивать милостыню. Если дѣти приносили мало, онъ билъ ихъ, и они ложились спать на кучу лохмотьевъ даже безъ того скуднаго ужина, который имъ давали въ болѣе счастливые дни.

Немного дальше жила женщина, которая брала напрокатъ маленькихъ дѣтей, — лѣтъ двухъ, трехъ или грудного, — и обходила съ ними городъ, несмотря ни на какую погоду. Она вымаливала милостыню у прохожихъ, и чтобъ разжалобить ихъ, щипала дѣтей, чтобъ они начали плакать.

Гансъ и Мабъ въ своей комнаткѣ слышали все, что дѣлалось въ сосѣднихъ каморкахъ, и не знали, чѣмъ бы они могли помочь этимъ несчастнымъ. Они изо дня въ день выходили по утрамъ и играли то въ одной, то въ другой части города и вездѣ старались поразузнать что-нибудь о Ноно. Ласточка, которая поселилась на крышѣ около ихъ чердака, помогала, сколько могла, въ ихъ поискахъ. Но и она долго ничего не могла узнать.

Однажды вечеромъ ласточка, сильно взволнованная, прилетѣла сообщить имъ, что сегодня она видѣла ребенка, который игралъ съ своимъ товарищемъ тѣ же пѣсни, какія такъ часто играли Гансъ и Мабъ.

Наши друзья вспомнили гармонику, которую Гири подарилъ когда-то Ноно. По примѣтамъ, сообщеннымъ ласточкой, мальчикъ этотъ не былъ Ноно. Но, очевидно, Ноно научилъ его играть эти пѣсни.

Рано утромъ на другой день они отправились на поиски, по слѣдамъ ласточки. Но въ тотъ день, потому ли, что ребенокъ съ гармоникой не выходилъ, или потому, что онъ не вышелъ въ тѣ минуты, когда они проходили, — но они, измученные, вернулись вечеромъ домой, ничего не узнавъ.