Жанъ Гравъ - Удивительныя приключенія Ноно

Мальчикъ испуганно взялъ насѣкомое и внимательно его разсмотрѣлъ.

Ноно показалось, что насѣкомое смотритъ на него умоляюще и что ножки его подергиваются отъ страха.

— Вотъ возьми булавку, наколоть его въ твою коллекцію, — сказалъ господинъ, протягивая Ноно тонкую булавку.

Но Ноно разжалъ пальцы и выпустилъ бабочку.

— Ты напрасно ее выпустилъ, — сказалъ толстый господинъ, — это очень рѣдкій экземпляръ, и ты могъ бы взять за него хорошую цѣну, если самъ не составляешь коллекціи. Хочешь ѣсть, мальчикъ? Садись, ѣшь и пей, — столъ накрытъ.

Онъ простеръ свою трость къ толстому дубу, и Ноно увидѣлъ, какъ подъ дубомъ появились столы и на нихъ всевозможныя блюда съ мясомъ, соусами, пирожными, графины съ винами всѣхъ цвѣтовъ въ серебряныхъ, наполненныхъ льдомъ, ведрахъ.

— Нѣтъ, я не голоденъ, — сказалъ Ноно.

Толстый господинъ начиналъ его интересовать и уже не казался такимъ противнымъ.

— У тебя такой славный видъ. Ты мнѣ нравишься, — продолжалъ толстый господинъ. — Я бы хотѣлъ имѣть такого сына. Хочешь, пойдемъ со мной. Я покажу тебѣ много красивыхъ вещей, которыхъ ты никогда не видалъ.

— Благодарю васъ, но я васъ не знаю. Я не хочу покинуть моихъ друзей изъ Автономіи. Они стали бы очень безпокоиться, если бъ я не вернулся.

— Ты видишь, что я могу все, что хочу. Я легко могу ихъ предупредить.

— Нѣтъ, — возразилъ мальчикъ, снова начавшій безпокоиться. — Я хочу вернуться къ Солидаріи.

— Ты думаешь, что я вру? Что я не могу показать тебѣ того, что обѣщаю? Вотъ, маленькій упрямецъ, — возьми-ка этотъ бинокль, посмотри, какъ ты могъ бы постоянно жить. — Говоря это, онъ перетянулъ на животъ, висѣвшій у него на плечѣ, футляръ, вынулъ изъ него великолѣпный бинокль и протянулъ его мальчику.

Ноно поднесъ бинокль къ глазамъ. Сначала онъ увидалъ большой залъ со множествомъ дѣтей. Имъ раздавали всевозможныя лакомства. Потомъ ихъ одѣли въ великолѣпныя одежды, посадили въ прекрасные легкіе экипажи, запряженные красивыми бѣлыми козами, которыми управляли маленькіе кучера въ напудренныхъ парикахъ, въ высокихъ съ отворотами сапогахъ и въ мундирахъ съ галунами по всѣмъ швамъ.

Потомъ онъ видѣлъ равнины, море; потомъ горы, на которыя взбирались дѣти на мулахъ. И повсюду, гдѣ ни были эти дѣти, былъ праздникъ. Ноно съ удивленіемъ замѣтилъ, что временами на ихъ лицахъ видны скука, утомленіе, о которых онъ совсѣмъ забылъ съ тѣхъ поръ, какъ попалъ въ Автономію.

А сцены въ биноклѣ между тѣмъ все продолжали мѣняться. Онъ видѣлъ снова большой полукруглый залъ, задрапированный красными съ золотыми бахромами портьерами. Съ пола и до потолка залъ этотъ былъ раздѣленъ на ложи, отдѣланные тоже краснымъ съ золотомъ. Въ этихъ ложахъ сидѣли мужчины въ ослѣпительно бѣлыхъ рубашкахъ, въ черныхъ фракахъ, нарядныя, покрытыя брильянтами, женщины, богато одѣтыя дѣти.

Въ глубинѣ залы, на подмосткахъ, другая толпа людей, еще болѣе, показалось ему, богато одѣтыхъ, двигалась, подпрыгивая, подъ звуки музыки, то тихой и таинственной, то быстрой и веселой.

Ноно, ослѣпленный всѣмъ этимъ блескомъ, движеніемъ, безчисленными огнями, освѣщавшими залъ, отнялъ бинокль отъ глазъ.

— Ну, что же? — спросилъ толстый господинъ съ хитрой улыбкой. — Есть что посмотрѣть?

— О, какъ это хорошо! — и Ноно уже спрашивалъ себя, не пойти ли ему за этимъ человѣкомъ.

Потомъ, желая взглянуть еще разъ, онъ снова поднесъ бинокль къ глазамъ, но по ошибкѣ повернулъ его другимъ концомъ, и тогда глазамъ его представилось ужасное зрѣлище.

Онъ едва успѣлъ различить грязныя, кривыя улицы, дома, похожіе на казармы, съ грязными жилищами, населенными несчастными, съ страдальческими лицами бѣдняками въ лохмотьяхъ, занятыми работами, которыхъ онъ не успѣлъ разсмотрѣть, но которыя показались ему отвратительными.

Онъ посмотрѣлъ въ бинокль не болѣе секунды. Толстый человѣкъ вырвалъ у него изъ рукъ бинокль и сердито сказалъ:

— Не смотри сюда! Это не твое дѣло, — да къ тому же и не стоитъ того.

Ноно, испуганный, пристально посмотрѣлъ на толстаго человѣка, а тотъ сейчасъ же принялъ ласковый видъ и сказалъ ласково:

— Я испугалъ тебя, но и самъ былъ испуганъ. Это единственная въ своемъ родѣ вещь, — я не отдалъ бы этого бинокля ни за что на свѣтѣ, а между тѣмъ я видѣлъ, что ты готовъ былъ выронить его.

Ноно спрашивалъ себя, дѣйствительно ли онъ видѣлъ все это или ему только показалось. Прежнія опасенія снова вернулись къ нему. Онъ кинулся бѣжать отъ толстаго человѣка и закричалъ измѣнившимся голосомъ: «Гансъ! Мабъ!»