Вера Корсунская - Рассказы о Чарлзе Дарвине

«Да, конечно, они будут ждать мистера Дарвина».

Лодки проплыли мимо и, сбросив сети в воду, закачались на одном месте.

Скоро начнётся прилив. Натуралисты заспешили домой. Обувь у них насквозь промокла, в неё насыпался песок, мешки с банками оттягивают плечи, мокрое платье прилипает к телу и затрудняет движения. Но разве всё это имеет значение, если возвращаешься с такой добычей.

Грант заговорил первый и против обыкновения очень горячо.

— Вы не можете себе и представить, как восхитительно пишет Ламарк. Его книга не только философия зоологии, но и философия всей природы. Понимаете, природа развивалась постепенно. Сначала появлялись самые простые по своему строению организмы, потом прибавлялись более сложные, потом ещё более сложные. И в чём же причина этого победоносного шествия природы от простого к сложному? Причина — сама природа! Вот кто! Солнце, вода, почва действуют на животных, они изменяются и совершенствуются… Что вы сказали, Дарвин?

Не дождавшись ответа, потому что Чарлз и не собирался говорить, Грант добавил:

— Вот по этой причине виды животных изменялись и продолжают изменяться. Главное — это время: всё происходит очень медленно и постепенно. Ламарк — великий философ, он пишет очень смело. И я, должен признаться, я увлечён этим французом, — закончил Грант.

Чарлз в душе удивлялся, почему его старший друг говорил так горячо. Чарлз читал что-то похожее в книгах своего собственного деда. Видимо, у Ламарка, как и у деда Чарлза, только одни рассуждения о природе, а фактов мало. То ли дело препарировать животных, изучать с лупой в руках их внутренние органы. Вот когда они с тем же Грантом вскрыли морскую рыбу «пинагора», то рассмотрели сердце, кровеносные сосуды… А что толку заниматься рассуждениями? Один туман, вроде того, что покрыл сейчас Эдинбург и превратил город вместе с его зубчатыми башнями и старинными зданиями в сплошное серое пятно, в котором ничего нельзя различить.

Год назад Чарлз приехал в Эдинбург и стал, как и Эразм, студентом-медиком. Они много читали, ходили в музеи и театр, вели долгие разговоры о книгах, о доме. Младшего из них очень тяготили университетские занятия. Многих профессоров он находил совершенно бездарными. Старший, более вялый по натуре, да и уже заканчивающий курс, относился ко всему спокойнее.

Чарлз не мог вспомнить без содрогания лекции о лекарственных веществах, на которых он засыпал, убаюканный монотонным голосом профессора.

Студенты любили только профессора Хопа. Он блестяще читал лекции о химических законах и об атомном строении вещества.

Когда же Чарлз слушал лекции других профессоров, то его поражало, до чего же скучной и бесцветной становилась вся природа — растения, животные, человек. Но стоило ему поймать рыбу, взять в руки краба, моллюска, морских червей, как он уже не мог от них оторваться.

— Беда только, — сетовал юноша, — обязательно что-нибудь при вскрытии разрежу не так, как надо. Особенно трудно с морскими беспозвоночными животными: внутренние органы у них очень нежные. С птицами куда легче!

Однако, и с ними он немало повозился, пока научился делать чучела. Даже брал уроки набивки чучел у одного специалиста в этом тонком искусстве.

Часто жалел Чарлз и о своём неумении рисовать. Что и говорить, художник он был совсем неважный.

«Натуралист без скальпеля и без рисунка, разве это натуралист!» — не раз говорил он себе. И он упорно учился препарировать животных, обязательно делал зарисовки их внешнего вида, расположения органов.

По окончании курса Эразм уехал из Эдинбурга. Чарлз сначала скучал, а потом подружился с другими молодыми натуралистами и вместе с ними много ходил по окрестностям Эдинбурга, собирая животных и отдыхая таким образом от мертвящей скуки университетских занятий.

Но не всегда между юношами было всё гладко. Один раз Чарлз серьёзно обиделся на Гранта. Оба они интересовались мшанками, водными беспозвоночными, живущими на дне неподвижными колониями в виде кустиков. Чарлзу посчастливилось. Как-то сидел он за своим микроскопом, разглядывая «яйца» мшанки, и вдруг привскочил:

«Нет, мне показалось… Микроскоп плохо увеличивает и даёт расплывчатое изображение. Сделаю новый препарат!» — Он ещё несколько раз приготовил и рассмотрел препарат в микроскоп. Потом схватил шляпу и побежал к Гранту.