Леонид Головко - Курс уголовного процесса

При этом при характеристике смешанной модели уголовного процесса следует сделать два уточнения.

Во-первых , инквизиционный характер предварительного расследования вовсе не исключает появления у обвиняемого (подозреваемого) подлинного права на защиту, квинтэссенцией которого является допуск защитника с самых ранних этапов дознания и предварительного следствия. Скажем, впервые защитник был допущен на следствие во Франции в 1897 г., хотя применительно к дознанию это произошло в данной стране значительно позже (в 1993 г.). Здесь заложен немалый потенциал для эволюции континентального «инквизиционного» предварительного расследования, что, однако, не делает его состязательным: сторон там по-прежнему нет, как нет и разграничения процессуальных функций. Участие защитника не снимает с полиции, прокурора, следователя (следственного судьи) обязанности вести производство по делу всесторонне, полно и объективно с целью установления материальной (объективной) истины.

Во-вторых , обвинительно-состязательный характер судебного разбирательства не превращает континентального судью в «пассивного арбитра» между сторонами. Он по-прежнему активен, вправе производить судебно-следственные действия по собственной иницитативе, самостоятельно вести допрос свидетелей и т.д. Иначе говоря, деятельность судьи направлена здесь не только и не столько на разрешение спора, сколько опять-таки на установление материальной (объективной) истины. В этом смысле континентальный уголовный процесс сохраняет свою специфику по сравнению с англосаксонским не только с точки зрения общей структуры, но и с точки зрения понимания состязательности судебного разбирательства, что, к слову, служит одним из аргументов для утверждений о «мифическом» характере «смешанной» идеи и необходимости отказа от нее.

В то же время представляется, что концепция смешанной модели уголовного процесса, невзирая на все отмеченные нюансы, отнюдь не устарела и в XXI в. Свидетельством этому можно считать первый общефедеральный УПК Швейцарии, вступивший в силу с 1 января 2011 г. и являющийся, пожалуй, одним из лучших достижений современной континентальной уголовно-процессуальной мысли. В этом Кодексе «смешанная идея» уголовного процесса выражена, наверное, наиболее точно, емко и лаконично. В ст. 6 УПК Швейцарии закреплен «принцип следствия», который можно считать современным выражением инквизиционного начала и который гласит: «(1) Органы, ведущие производство по делу, обязаны по собственной инициативе установить все факты, необходимые для квалификации деяния и рассмотрения дела по существу в отношении обвиняемого; (2) Они обязаны исследовать с равной тщательностью обстоятельства, свидетельствующие как о виновности, так и о невиновности обвиняемого». В ст. 9 УПК Швейцарии закреплен «принцип обвинения», который можно считать современным выражением обвинительно-состязательного (аккузационного) начала и который гласит: «(1) Преступление может быть предметом судебного разбирательства только в том случае, когда прокуратура представила в соответствующий суд обвинительный акт, выдвинутый против определенного лица на основании точно описанных фактов…».

Думается, что в своей совокупности приведенные формулы представляют собой оптимальное сочетание идеи accusatio , положенной в основу обвинительно-состязательного процесса, и идеи inquisitio , положенной в основу инквизиционного процесса, что и позволяет говорить в данном случае о смешанной модели уголовного процесса, где инквизиционное начало доминирует в досудебном производстве, а обвинительное начало положено в основу судебной деятельности, поскольку суд не вправе начать уголовный процесс ex officio .

Судебная реформа / Под ред. Н.В. Давыдова и Н.Н. Полянского.В 2 т. М., 1915; Полянский Н.Н. Очерк развития советской науки уголовного процесса. М., 1960; Алексеев Н.С., Даев В.Г., Кокорев Л.Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. Воронеж, 1980; Великая реформа: к 150-летию Судебных уставов. Т. II: Устав уголовного судопроизводства / Под ред. Л.В. Головко.М., 2014; Spence M.J. The Complexity of Success: the U.S. Role in Russian Rule of Law Reform // Carnegie Papers. July 2005. N 60.