Сергей Голицын - Солнечная палитра

Дмитрий Васильевич в 1851 году впервые побывал в Имоченцах. Он рассказывал такие чудеса о красоте тамошних мест, что Марии Алексеевне захотелось их посмотреть.

Весной 1855 года, как только Нева освободилась ото льда, семейство Поленовых с домочадцами и бесчисленным скарбом поплыло на пароходе вверх по реке, по Ладожскому каналу, по Свири; далее путешествие продолжалось на лошадях вдоль реки Ояти.

Случалось, проезжали они через редкие деревни. Избы олонецкие стояли высокие; маленькие оконца были обрамлены красиво разукрашенными тонкой резьбой по дереву наличниками; резьба шла по углам срубов и вдоль князьков; всех затейливее выглядели резные крылечки с витыми пестрыми столбами. Иногда попадались по дороге шатровые деревянные церкви, островерхие, как старые ели.

И казалось Васе, что он проезжал мимо теремов и палат княжеских из сказок про Марью Моревну, про Ивана Царевича, про Владимира Красное Солнышко…

Приехали, а жить в Имоченцах было негде. Пока строился дом, дети ночевали в старинном экипаже — дормезе.

Набросились на Поленовых беспощадные комары, пищу детям подавали самую неприхотливую, спать в тесном экипаже было неудобно. Но зато Вася подружился с деревенскими мальчишками, нашел много удовольствий на реке, пристрастился к парусным и весельным лодкам, научился плавать и пускать змеев. Всей впечатлительной душой полюбил он тихоструйную, в зеленых берегах Оять, дремучие и бескрайние Олонецкие леса, где водились лоси, рыси и попадались медведи; полюбил безмолвные лесные озера с белыми лебедями и дикими гусями…

Пока Вася наслаждался деревенской жизнью, артель плотников дружно рубила дом. Друг отца, архитектор Роман Иванович Кузьмин, составил проект трехэтажного, очень удобного дома. Мария Алексеевна увлеклась строительством и каждый день отправлялась вместе с детьми смотреть, как работают плотники.

Вася прислушивался к музыке стука многих топоров, и ему тоже захотелось стать плотником; он научился метко всаживать топор в податливое дерево, тесать белое, пахнущее вкусной смолой еловое бревно, побеждать один за другим упрямые сучья.

Порой ему хотелось стать архитектором, как Роман Иванович. Сперва нарисовать дом на бумаге, с одной стороны и с другой, начертить план каждого этажа, разметить комнаты, а потом смотреть, как под ударами топоров умелых плотников вырастают стены…

К осени Поленовы переселились в новый дом. С тех пор каждый год приезжали они на лето в Имоченцы.

На всю жизнь запомнились Васе олонецкие края. И когда он хотел сравнить с чем-нибудь особенно хорошим, то всегда говорил: «Как у нас в Имоченцах!»

С каждым годом все серьезнее и серьезнее его влекло к живописи. Конечно, иной раз в жару хотелось с утра до вечера барахтаться с мальчишками в прохладных струях Ояти, но он, видя, что его сестра Вера идет рисовать, перебарывал себя и каждый день хоть на два часа забирался с Верой куда-нибудь в укромный уголок на берега Ояти писать очередной пейзаж имоченских окрестностей.

На зиму Поленовы возвращались в Петербург.

С двенадцати лет Вася начал брать уроки рисования у художника Павла Алексеевича Черкасова. Это был преподаватель знающий и добросовестный, но без огонька.

В 1859 году родители Поленовы пригласили к детям нового учителя рисования, молодого, очень талантливого студента Академии художеств Павла Петровича Чистякова. Видя, что Вася с увлечением рисует и пишет красками, он нередко спрашивал его с сильным ударением на «о»: «Вам угодно стать художником?» И тут же сам себе отвечал: «Нет лучшего способа совершенствовать свое мастерство, чем снимать копии с лучших образцов живописи, рисунка или скульптуры».

И Вася один, а иногда вместе с Павлом Петровичем нередко отправлялся в академию копировать этюды любимого Александра Иванова.

Иногда Чистяков ставил Васю в тупик своими запутанными, хотя и достаточно красноречивыми замечаниями. И тут тверской его окающий говорок особенно выделялся.

«Что вы смотрите на натуру, как корова смотрит!» Или: «Чем вы провели эту линию, карандашом или бревном?», «Не торопитесь — не на пожар спешите!»

А случалось, оставаясь с глазу на глаз со своим учеником, Чистяков говорил, что одним мастерством художнику не прожить — зачахнет его талант. Он приводил примеры из жизни собратьев по кисти и, осторожно оглядываясь на дверь, говорил, что художник должен быть благородным и мужественным борцом за правду, за счастье своего народа, за процветание родины.