Пётр Алешковский - Как новгородцы на Югру ходили

– Не близко ведь едем, ещё те меха по лесу бегают, – отвечает Моислав Попович. – Вернёмся с удачей поговорим.

Стали товары обсуждать, что из дальних стран купцы возят. Матвейка в сторону отошёл, задумался.

Далеко новгородцы по торговым делам путешествуют, но там, куда его отец собрался, никто ещё не бывал, кроме Гюряты… А был ли тот Гюрята на самом-то деле? Ведь никто и не помнит его, только сказки старики сказывают.

Рано поутру разбудил Моислав Попович сына. Надел Матвейка новую рубаху с расшитым воротом, запахнул стёганый халат, перепоясался поясом с серебряным бляшками. Прошёлся по половицам – сапоги мягкие остроносые опробовал. Мать хлопочет рядом, не может на старшего сына перед разлукой наглядеться. А Матвейка всё на дверь смотрит, поторапливает отца.

Встал, наконец, Моислав Попович с лавки, накинул на плечи плащ зелёного сукна, повесил на перевязь у пояса тяжёлый меч.

– Ну, прощайте, родные-близкие, скоро ли увидимся.

Мать заплакала и было за ними следом собралась, но Моислав Попович строг – на берег не пустил «Лишние проводы – лишние слёзы», – сказал и быстро за порог шагнул.

Солнце ещё только-только поднялось над крышами домов, не успел развеяться на реке ночной туман, а уже плывут по Волхову рыбацкие лодки-дощаники. На бортах сети развешаны – сушатся. Но в дальние страны на таких дощаниках не отправишься. В поход снаряжают большую ладью – насад. Борта из широких досок – каждая на другую накладывается, насаживается и заклёпками железными скрепляется. На сосновую мачту натягивают широкий парус, а как ветра нет – садятся на вёсла.

У деревянной пристани привязаны шесть расписных насадов. Покачиваются на волне, просятся в дальний путь.

Народу на берегу видимо-невидимо – не все, как Моислав Попович, дома простились. Шум стоит – сто восемьдесят воинов сегодня в поход отправляются. Увидали люди Моислава Поповича, попритихли.

– Здравствуйте, воины-дружинники, здравствуйте и вы, новгородцы! – прокричал воевода. – Прощайтесь по-последнему, пора в путь!

И сам пример подал, первым на головную ладь по доске взбежал, встал на носу.

Матвейка было за отцом поспешил, да услыхал, что кто-то его кличет: «Давай лучше ко мне, у отца сейчас других забот много, а со мной не соскучишься!»

Пригляделся Матвейка: это же дядя Никита Головня, сосед по улице, у руля стоит. Забрался к нем на корму, сел рядом, тяжёлый руль-весло погладил.

– А править ладьёй дашь мне?

– Дам, дам, не волнуйся. Надоест ещё, дорог длинная.

Вскоре взошли в насады и воины. По тридцать дружинников в ладью сели. Одеты по-походному: в войлочных шапках, в домотканых рубахах. Оружие – боевые топоры, луки, кольчуги – надёжно под скамейкам спрятано. Смотрят на воеводу, ждут команды.

Моислав Попович оглядел ещё раз свою дружину: все ли на месте? И дал знак рукой – трогаться. Отвязал носовые верёвки, оттолкнулись от родной пристани шестами. Подхватило насады сильное волховское течение.

По Волхову в Ладогу-озеро приплыли. Большое озеро, глубокое. Волны серые так и ходят, насады новгородски качают.

Много ещё впереди будет рек и озёр. Из Ладоги-озера в устье реки Свирь, а по ней в Онежское озеро. Поменьше Ладоги, да тоже глубокое, бурное. Но вот и его миновали.

Свернули в Мышью реку. Река, как и другие, чуть, правда, поуже, да ряски и травы водяной много: уткам и гусям здесь раздолье, а грести вёслами тяжело – трава на лопасти наматывается. Берега топкие, глинистые, кусты к самой воде подступают. Медленнее пошёл караван.

Через три дня Мышья река совсем узкой да мелкой стала.

– Как же дальше плыть будем? – спрашивает Матвей ка.

– Вперёд гляди. Видишь, дорога по земле намощена? Брёвна прочным мостом две воды соединяют – отвечает ему отец.

– Вытягивай, ребята, ладьи на берег! – командует Головня.

Положили брёвна-катки под корабли, на них выкатил корабли на помост и потащили, поволокли. Отсюда и название – «ВОЛОК».

Все в ремни сыромятные впряглись. Матвейка с Никитой встал, Моислав Попович – с другой стороны. Каждые рабочие руки на счету.