Юрий Костыков - Волшебная лампа

Когда арестованного увели, капитан, улыбнувшись, обратился к инспектору полиции:

— Я вижу, вас удивило мое безразличное отношение к тому, что передавал в Гамбург этот шпион? Не правда ли?

Инспектор смущенно кашлянул.

— А вот мы сейчас узнаем, что могли услышать его немецкие друзья, — сказал капитан, входя в комнату.

В ней был полумрак. Растерявшийся шпион позабыл выключить передатчик. Выпрямительная лампа — газотрон — светилась таинственным мерцающим светом, а накалившиеся аноды генераторных ламп излучали яркое оранжевое сияние.

Рассматривая шкалу настройки, капитан продолжал:

— Этот мерзавец должен был работать на своей волне 19,73 метра… Ну, так и есть: указатель настройки передатчика стоит почти на 20 метрах. Давайте послушаем, что на этой волне делается. — Он подошел к приемнику и щелкнул выключателем. Во время минутной паузы, пока прогревались лампы, он поставил рукоятку настройки приемника на волну 19,73 метра, и, постепенно нарастая, в комнату ворвался оглушительный грохот бравурного джаза.

— Теперь вам понятно? — прокричал капитан инспектору полиции.

Инспектор развел руками.

Капитан повернул ручку настройки, и шум утих.

— Перед отправлением сюда я договорился с нашей станцией эфирных помех, чтобы они следили за волной 19,73 метра и, когда потребуется, немножко нам поиграли. Чтобы не возбуждать в Гамбурге подозрений, я попросил мешать не так, как обычно, а более невинно. Вот они и закатили этот джаз.

— А чем же они мешают обычно?

— Обычно, когда надо сорвать определенную передачу, предназначенные для этой цели мощные станции запускают в эфир такую какофонию, что ни на волне, на которой ведется передача, ни на соседних участках диапазона прием делается совершенно невозможным. Давайте сейчас попробуем поискать такую станцию помех.

Несколько поворотов ручки приемника, и из громкоговорителя полились невообразимо дикие звуки. Вой, рев, свист, хрюкание. Хор из десятка ревущих ослов и полсотни кошек, которым завязали узлом хвосты, было бы, наверно, приятнее слушать. Эта музыка так резала уши, что инспектор отшатнулся, а капитан быстрым поворотом ручки регулятора громкости заглушил прием и выключил приемник.

В этот же день были арестованы восемь шпионов, «подчиненных» «Кебольду», адреса которых были присланы немцами. Следующие дни были посвящены пеленгированию, установлению адресов шпионских радиостанций и аресту их владельцев. В день, когда был арестован последний шпион, исполнилось точно 16 месяцев со дня задержания Кебольда.

16 месяцев, в течение которых было произведено 450 передач, американская контрразведка морочила голову германскому шпионскому центру. Продолжать игру не было смысла. Тридцать три фашистских шпиона были арестованы и предстали перед американским судом.

Вся система немецкого шпионажа в Америке была разгромлена.

«Радар» же продолжает жить и здравствовать. На всех фронтах происходящей войны он с огромным успехом используется союзниками, предохраняя их от неожиданных налетов фашистских стервятников.

Весной 1905 года на японский фронт прибыли два воинских подразделения со странным названием — искровые роты. Мы знаем сейчас роты стрелковые, танковые, автоматчиков, но об искровых вряд ли кто слышал. Искрами они воевали, что ли?

Да. Это были первые военные радиостанции. Источником электрических колебаний в этих станциях являлась искра, проскакивавшая между двумя электродами, — отсюда и произошло название рот. Радиостанции того времени были чрезвычайно громоздкими. Каждая из них требовала для своей перевозки целого обоза. Работать они могли на расстоянии не более 30 километров. Однако даже эти несовершенные станции доказали громадное значение радиосвязи в войне.

Были в то время радиостанции и на кораблях военно-морского флота, но использовались они очень плохо и применялись мало.

Японцы, наоборот, пользовались радиосвязью очень широко, умело и четко.

На русском вспомогательном крейсере «Урал» стоял мощный радиопередатчик. С его помощью можно было легко заглушить японские передачи и этим нарушить связь неприятеля. Командир «Урала» доложил об этом адмиралу Рожественскому и получил, с нашей точки зрения, по меньшей мере нелепый приказ: «Не мешайте японцам телеграфировать».

К началу первой мировой войны полевые радиостанции при меньшем весе и размерах действовали уже на расстоянии 200–250 километров. Но обслуживались этими станциями только высшие штабы.