Татьяна Румянцева - Немецкий идеализм - от Канта до Гегеля

Уже в ХХ в. ряд мыслителей вновь возвращается к предмету этого спора, пытаясь выйти за рамки Марбургско-Баденской полемики. В большинстве новых интерпретаций хотя и отводилось «Критике чистого разума» центральное место в учении Канта, но предполагалось рассматривать ее в неразрывной связи с двумя его другими «Критиками», акцентируя глубокую и органическую взаимосвязь всех трех фундаментальных трудов мыслителя. Несколько особняком располагалась в этих дискуссиях интерпретация Хайдеггера, согласно которой, несмотря на признание ведущей роли «Критики чистого разума», саму эту работу он призывал рассматривать как текст, не имеющий ничего общего с проблемами гносеологии. С его точки зрения, первая «Критика» является на деле попыткой немецкого мыслителя разработать основы метафизики в качестве фундаментальной онтологии. Иначе говоря, отправным пунктом его интерпретации становится тезис о том, что в книге Канта речь идет главным образом об онтологической проблематике. При этом Хайдеггер упоминал имена философов, вышедших из Марбургской школы неокантианства (Н. Гартман, Х. Хаймзета и др.), которые якобы еще до него обозначили мощный метафизический и онтологический мотив в кантовской философии, существующий в ней наряду с теоретико-познавательной проблематикой. Интерпретации такого рода демонстрируют нам «новое» отношение современной философии к классической традиции, когда предпринимаются «дерзкие рейды» в историю философии и оживляются те моменты классического опыта, которые могут быть использованы для легитимации собственной позиции.

«Критика чистого разума», посвященная определению и оценке источников, принципов и границ научного знания, была опубликована Кантом в двух изданиях (1781, 1787), причем издание 1787 г. в текстуальном плане существенно отличалось от предыдущего, на что впервые обратили внимание еще Шеллинг и Якоби. По этому поводу в истории философии зафиксировано несколько различных объяснений, в частности нелепые и даже грубые выпады Шопенгауэра, обвинившего Канта в том, что во втором издании тот скрыл и затемнил свои прежние основные убеждения, исказив из страха перед читателями смысл собственных открытий. Недостаточно достоверно выглядят здесь и суждения Хайдеггера. Он полагал, что во втором издании Кант отступил от сделанного им в первой версии «Критики чистого разума» открытия, «перетолковав» и «оттеснив в пользу рассудка» роль и значение трансцендентального воображения, преподав, таким образом, совершенно по-новому трансцендентальную дедукцию.

Существует соответствующее объяснение и самого Канта, которое он дал в предисловии ко второму изданию «Критики чистого разума». Философ писал, что во втором издании он воспользовался случаем, чтобы по возможности «уменьшить затруднения и неясности при оценке книги»; в то же время в самих положениях и доказательствах, а также в форме и обстоятельности плана сочинения он не нашел ничего подлежащего изменению: «Я попытался в настоящем издании сделать улучшения, которые должны устранить, во-первых, недоразумения в эстетике, особенно в понятии времени; во-вторых, неясности в дедукции понятий рассудка; в-третьих, мнимый недостаток очевидности в доказательствах основоположений чистого рассудка и, наконец, в-четвертых, недоразумения по поводу паралогизмов, в которых я упрекаю рациональную психологию. Изменения, произведенные мной в изложении, простираются только до этого места (именно только до конца первой главы “трансцендентальной диалектики”, но не далее)». Кант говорит и о некоторой потере, связанной с этими улучшениями, которую, однако, была призвана восполнить большая понятность изложения. Таким образом, философ тщательно отредактировал и дополнил текст книги главным образом в связи с появлением в печати замечаний по поводу трудностей его понимания.

По мнению же Кассирера, основным побудительным мотивом к переработке Кантом текста первого издания стала рецензия И. Гарве-Федера, вынудившая его со всей строгостью и резкостью отделить свой трансцендентальный идеализм от идеализма психологического, переместив при этом центр тяжести с трансцендентальной аналитики субъективной дедукции на «объективную дедукцию». Кант показал тем самым, что главный вопрос всей «Критики чистого разума» состоит в том, как и при каких условиях возможен предмет опыта, а не как возможна сама «способность мыслить». Поскольку сам философ писал об этом еще в предисловии к первому изданию, можно вполне согласиться с Кассирером, который отвергает какие-либо «отступления» со стороны Канта от ранее сформулированной им точки зрения.