Сергей Патрушев - Политическая наука №3/2011 г. Современная политическая социология

В это время на Западе ученые прошли период увлечения постмодернистскими идеями «размытых границ» идентичностей расы и пола и обсуждения их влияния на политику государства [Social postmodernism, 1995]; кристаллизовалась сама идея формирования политики идентичности [Hoover, Marcia, Parris, 1997], а позднее была поставлена под сомнение концепция единой культурной идентичности [Bayart, 2005; Recognition and difference, 2002], хотя при этом публиковались работы, посвященные национальной (общегражданской) идентичности и идентичности доминируемых социальных и неформальных групп [Annus, 2005; Walsh, 2004]. В связи с развитием теории идентичности в рамках социологии следует обратить внимание на попытки в современных условиях заново «прочитать» классические работы, например Дж.Г. Мида [Silva, 2008].

Определенные сложности обнаруживаются и при попытке западных авторов классифицировать методологические подходы. Так, можно встретить рассуждения о сциентистском (бихевиорализме), антисциентистском, марксистском направлениях методологии и теории рационального выбора. Совершенно очевидно, что даже логический объем выделяемых категорий не равнозначен, поскольку марксизм явно относится к сциентистскому направлению, а теория рационального выбора – концепция среднего уровня, которая на статус самостоятельной методологии претендовать не может. Сохраняются попытки свести современные методологии к традициям, идущим от трех великих социологов XIX в., – К. Маркса (марксизм), М. Вебера (понимающая социология), Э. Дюркгейма (социологизм), добавив к ним критический взгляд на систему властных отношений М. Фуко и его последователей (1960–1990-е годы), а также культурологическую традицию анализа политических процессов, сформировавшуюся в 1970-х годах, которая, по мнению К. Нэш, явно прослеживается в работах, например, Э. Гидденса и М. Кастельса [Nash, 2010, p. 4–42].

На наш взгляд, среди методологических подходов, используемых в современной политической социологии, важнейшими остаются неофункционализм [Sciulli, 2011], неомарксизм, символический интеракционизм, феноменология, постструктурализм и конструктивизм. Попытки отечественных авторов редуцировать их до трех основных направлений [Романовский, Тощенко, 2007, с. 3–21] представляются не вполне оправданными.

Марксистская трактовка власти не пользуется ныне особой популярностью в академической среде Западной Европы и США. Тем более удивительно переиздание в 2008 г. в серии «Радикальные мыслители» книги преподавателя социологии Кембриджского университета, одного из наиболее цитируемых неомарксистов – Г. Терборна «Что делает правящий класс, когда он управляет?: Государственный аппарат и власть государства при феодализме, капитализме и социализме» (впервые издана в 1978 г.) [Therborn, 2008]. Идеям неомарксиста С. Холла посвящен сборник 2007 г. «Культура, политика, раса и диаспора» [Culture, politics, race and diaspora, 2007].

Значительно ослабивший свои позиции необихевиоризм периодически используется при изучении политического сознания и поведения. Идеи начала 1990-х о необходимости мультипарадигмального подхода к анализу политических процессов вылились в не слишком удачные попытки совмещения в рамках одного исследования нескольких методологий, а также использования постмодернистского подхода, основанного на «текучести» критериев оценки любого явления.

Вместе с тем неизменным методологическим основанием анализа политических отношений остаются работы М. Вебера [Baehr, 2008; Breiner, 1996; Hecht, 1998] и Т. Парсонса [Gerhardt, 2002].

У нас нет достаточных оснований говорить о кризисе современной зарубежной политической социологии, хотя вызывает недоумение постоянное обращение ученых к обсуждению предмета этой субдисциплины и ее соотношения с родственными, близкими областями знаний – социологией политики, политологией, социологией; подобный вопрос обычно решается на стадии формирования конкретной научной отрасли. Приходит новое поколение ученых, которые, подобно Колумбу, заново открывают для себя специфику политической социологии? Размывается собственная сфера анализа политической социологии, когда ее категории и концепции, с одной стороны, активно заимствуются современной политологией 3 3 Это напрямую относится, например, к теориям политических ценностей (теория постматериальных ценностей Р. Инглхарта) или политической идентичности (исследование в рамках политологии ситуаций политизации традиционных форм социальной идентификации – этнической, конфессиональной, общегражданской, региональной, профессиональной, гендерной и т.д.) , с другой – интегрируют концепции и идеи смежных дисциплин (например, теория политических конфликтов Р. Дарендорфа или теория «мир-системы» И. Валлерстайна 4 4 Граница в тематике политологии и политической социологии подчас так размывается, что многих политических конфликтологов и теоретиков международных отношений социологи без колебаний записывают в свои ряды. ). Особенно очевидны отмеченные метания при анализе структуры зарубежных учебников по политической социологии, которые активно издаются и переиздаются, свидетельствуя об устойчивом интересе [см., например: Aletum, 2001; Dobratz, Waldner, Buzzell, 2012; Dogan, 1999; Horowitz, 1997; Kourvetaris, 1997; Nash, 2010; Political sociology: the state of the art, 2010; Political sociology, 1999].