Впрочем, подобные отождествления отнюдь не последовательны и систематичны. С одной стороны, благожелательно принимаются весьма сомнительные мнения западных путешественников о сходстве наших соборов с парламентом, а боярской думы с палатой лордов, а с другой – через пару строк отвергаются. Руководящие представители всенародно избираемой палаты противопоставляют выделяемую ими схему самодержавного народовластия действительной традиции формирования и консолидации самостоятельных представительных органов власти: «Наши Соборы не противостояли царской власти, как сеймы и ландтаги на Западе, а дополняли ее своими властными полномочиями» [http://tyumen.er.ru/?news=3574; http://transcript.duma. gov.ru/node/3427/; 13]. Не вполне ясно, откуда эти полномочия в логике Грызлова и Мединского возникали. Если всего лишь октроировались монархической властью для разыгрывания ритуалов ее поддержки, то совершенно неясно, как могли дополнять. Если формировались на основе диалога власти с представителями подданных и возникавших в результате договоренностей двух партнеров, двух субъектов политики – хотя бы только по вопросу о сборе налогов – то это как раз то, что характеризуется лидерами «Единой России» в Государственной думе как противостояние. Фактически как у нас, так и в Европе можно найти множество конкретных вариантов, которые в ходе истории постепенно закрепляли поворот либо к одной, либо к другой крайности. Либо к соправлению короля и парламента (юридическая формула английской конституции King in Parliament – суверен полномочен лишь «в парламенте», в согласии с ним, а парламент только тогда, когда суверен «входит в его состав») в результате Славной Революции 1688 г., либо к чисто ритуальной роли всеодобрятеля последних Земских Соборов при ранних Романовых.
При всей конъюнктурности и выборочности исторических сопоставлений одно принципиально и неизменно. Это полное отождествление Грызловым нынешнего политического строя и порядков 400-летней давности: «Я уже говорил о системе конструктивного взаимодействия между органами законодательной и исполнительной власти, которую удалось выстроить в сегодняшней Государственной думе. Наши предки нашли и освоили этот путь еще 400 лет назад, и в этом – уникальность русской демократии, русская придумка» [http://tyumen.er.ru/?news=3574; 13]. Фактически нынешнее положение с разделением властей, не только декларированное конституцией, но и в известной мере подкрепляемое политической практикой (пусть даже противоречиво и непоследовательно), отождествляется с неразделенностью или симфонией законодательных и исполнительных полномочий интегральной власти русского царства или самодержавия (об этом чуть ниже) 400-летней давности. Не странно ли слышать такое в отношении нынешнего режима от руководителей «Единой России» в Государственной думе? Если все это принять как осознанную позицию, то Борис Грызлов и Владимир Мединский оказываются не просто критиками, а крайне радикальными критиками нашей отечественной демократии, способными дать сто очков любым «злопыхателям России».
Означает ли это, что предложенный В.Р. Мединским еще в 2006 г. перевод выражения суверенная демократия как самодержавное народовластие неверен? Отнюдь нет. Напротив, это очень суггестивная (подсказывающая) находка, во многих отношениях удачная и точная. Если оставить в стороне прямолинейные и анахронистские отождествления, этот перевод позволяет акцентировать важные связи между современными институтами демократии и различными историческими обычаями и практиками, которые внесли вклад в формирование отечественной традиции. Не только у нас, но и повсюду демократия как «свободное правление» (так нередко характеризовали демократию политические мыслители на Западе) в основном строится из «сора» недемократических институтов. Выборы, конституции, признание верховенства законов, иммунитета народных представителей и т.п. возникли задолго до того, как в конце XIX и в начале XX столетий в некоторых странах начали формироваться современные демократические системы. Эти многочисленные нововведения, возникшие еще в недемократические времена, после своего оформления в демократический ансамбль институтов приобретают ясные демократические функции и начинают трактоваться как демократические (выборы, конституции, институты, организации).
Это общее правило наследования справедливо и для отечественной демократии. Без знания и понимания превратностей и исторических превращений свободы и участия народа в отправлении власти трудно, если вообще возможно, строить институты современной демократии на русской почве.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу
