Михаил Зибарев - Экономическая безопасность

Камералистское понимание национальной экономической безопасности предполагает, что основная тяжесть борьбы за обеспечение этой безопасности ложится на центральное правительство, инициирующее законы об ограничении импорта, а также на таможенные и пограничные службы, ведущие борьбу с контрабандой зарубежных товаров.

Периферийные страны (к их числу относилась и Германия 1-й половины XIX в.) видели самые опасные угрозы своей национальной экономической безопасности извне, в конкуренции более экономически сильных стран. Когда же во время Великой депрессии США и другие высокоразвитые страны оказались на пороге экономической катастрофы, то искать в этом происки внешних конкурентов было заведомо невозможно. Поэтому теперь под защитой национальной экономической безопасности стали понимать противодействие разрушительным для экономики воздействиям не только извне, но и изнутри.

Новую парадигму экономической теории, а также новый подход к пониманию национальной экономической безопасности сформулировал в 1930-х гг. английский экономист Джон Мейнард Кейнс. Теперь главными опасностями для национальной экономики стали считать не конкуренцию иностранных товаров, а безработицу и экономическую депрессию. Чтобы справиться с этими угрозами, правительству рекомендовалось осуществлять активное регулирование хозяйственной деятельности путем не только раздачи госзаказов и субсидий, но и прямого административного контроля за конкуренцией.

В последней трети XX в. влияние кейнсианства пошло на убыль, началось возрождение приоритетного влияния неоклассической экономической теории. Если кейнсианцы уповали на мудрость государственного регулирования, то неоклассики 2-й половины ХХ в. подчеркивали ее ограниченность.

Современная Россия, как известно, является страной и не периферии, и не «ядра», а полупериферии. Это означает, что для нее во многом актуальны как камералистская версия, так и кейнсианская версия национальной экономической безопасности.

В конце ХХ в. неоклассическая экономическая теория вошла в полосу кризиса. Современные экономисты все сильнее сомневаются в корректности базовой для неоклассиков модели «человека экономического», а правительства разных стран – в эффективности предлагаемых ими мер, направленных в основном на укрепление частной собственности и борьбу с инфляцией. На роль приоритетной экономической теории все более претендует институционализм – экономическая парадигма, акцентирующая внимание на экономических «правилах игры» (институтах).

В понимании проблем национальной экономической безопасности самая важная предложенная институционалистами концепция связана с именем перуанского экономиста Эрнандо де Сото, специалиста по проблемам теневой экономики.

Главное научное открытие Э. де Сото – это принципиально новый подход к объяснению причин роста теневой экономики. Основной причиной разрастания городского неформального сектора автор книги считал бюрократическую заорганизованность, препятствующую свободному развитию конкурентных отношений. Иначе говоря, Э. де Сото перевернул с головы на ноги качественные оценки теневого и легального бизнеса в периферийных и полупериферийных странах.

Основной причиной массовой теневой экономической активности, по Э. де Сото, следует считать неэффективный правовой режим, когда «процветание компании в меньшей степени зависит от того, насколько хорошо она работает, и в большей – от издержек, налагаемых на нее законом. Предприниматель, который лучше манипулирует этими издержками или связями с чиновниками, оказывается более успешным, чем тот, кто озабочен лишь производством». Следовательно, главной угрозой национальной экономике оказываются не «провалы рынка», а «провалы государства».

Значение идей Э. де Сото для понимания процессов, происходящих в постсоветской России, трудно переоценить. Так же, как и страны «третьего мира», Россия сильно страдает от нелегальной экономической деятельности, что дает повод многим аналитикам заявлять о деградации национального хозяйства и даже о крахе рыночных реформ. Но если принять концепцию Э. де Сото, то постсоветская Россия страдает не столько от чрезмерного, сколько от недостаточного развития рыночных отношений. В таком случае в развитии неформального бизнеса следует видеть симптом не болезни, а, скорее, выздоровления. Проблема не в том, как «пресекать» теневую экономическую деятельность, а в том, как добиться ее формализации.