Татьяна Скопинцева: Теория и история культуры повседневности России

Аристотель подчеркивает, что включенность человека в мировое целое, (исходная антропность мира), участие человека в непрерывности бытия сопровождается привыканием, привычкой. Привычным (ethei) Аристотель называет то, что люди делают часто; постоянство становится приятным, так как подобно постоянству окружающего природного мира. Аристотель приводит в «Никомаховой этике» (V11. 11) стихи элегического поэта Эвена о привычке как следствии упражнения, ставшей природой человека. Привычка, следовательно, результат созерцания и действия. Произвольное или непроизвольное, оно происходит случайно или по необходимости (а в необходимости может вести природное основание , либо принуждение ), или произвольно – в волении человека (в волении привычном , либо под влиянием стремления , разумного или неразумного, страстного ). По Аристотелю, добровольное и само собой происходящее будет наиболее приятным для человека. Бесспорный приоритет отдан природному началу: «…приятно водворение в свое природное состояние, и особенно в том случае, когда возвратит себе свою природу то, что согласно с нею происходит. [ Приятны и] привычки, потому привычное уже как бы получает значение природного, так как привычка несколько подобна природе: понятие «часто» близко понятию «всегда», природа же относится к понятию «всегда», а привычка к понятию «часто». Но, приятно и то, что делается не насильно, потому что «насилие противно природе…». Приятна, по Аристотелю, случайность, а не необходимость. Частое, подобное вечному повторению в природе, повторение привычных действий и допущение случайностей составляет суть того, что у Аристотеля названо привычным. Сделаем вывод: привычное, повторяемое, уподобляемое природе (неизменной, повторяемой, но допускающей случайность, необычайно высоко оцениваеую автором) – это самое приятное для человека. В этом рассуждении бытовой пласт не выделен. Синкретное восприятие мира и целостность жизни гармонично вписывают человека в мир. Привычным является ритм необходимого, обращенного к вечности мира и бренного, чреватого случайностью. Это наиболее благоприятно для человека, правильно и высоко оценено. Новое время изменило оценки, изменился ритм жизни человека, его отношение к природе, обычному и привычному.

Имеется в виду смерть универсальной повседневной античной формы.

Чирков, В.Ф. «Проселок Мартина Хайдеггера и местная культура» //XX век: будущее России в философском измерении: Материалы Второго Российского философского конгресса (7-11 июня 1999 г.): В 4-х т. – Т.3 Философская антропология и философия культуры. – Ч.2 – Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1999. – С.108.

Стиль (греч.) – палочка для письма. В историко – культурном подходе – универсальное свойство культурной формы, аспект морфологии. В работах Й. Хейзингаи – некое достоинство культуры эпохи ««Гордая история великолепного Запада предстает перед нами как чередование стилей; это, согласно школьной терминологии, романский стиль, готика, ренессанс, барокко – все это в первую очередь названия определенной формы выражения пластической способности искусства. Но слова не выражают всего значения этих понятий: мы хотим подразумевать под ними также и деятельность, мысли, вообще всю структуру данных эпох. Таким образом, каждый век или период имеет для нас свою эстетическую примету, свое многозначащее имя. 18 век представляется нашему взгляду последним как все еще гомогенное и гармоническое воплощение собственного целостного стиля в любой области; при всем богатстве и разнообразии этих сфер, он есть единое выражение жизни» (Хёйзинга Й. Homo Ludens . В тени завтрашнего дня . М.:, Прогресс, 1992).

Вазари, Джордж. Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих. – М.:Астрель АСТ, 2001. -559с.

Флоренский П. У водоразделов мысли // П.Флоренский Христианство и культура. – М.: Фолио, 2001. – С.25.

Там же. – С.26.