Игорь Васильков - Следопыты в стране анималькулей

Теперь все могли увидеть в капле перечного настоя «маленьких животных».

Левенгука часто называют первым охотником за невидимками. Но любой охотник всегда имеет определенную цель, знает следы и повадки зверя, которого выслеживает. Антоний Левенгук никакой цели перед собой не ставил. Он только наблюдал и первый искренне удивлялся увиденному. Нет, он еще не был охотником. Но он первым открыл новый мир, он был Колумбом страны невидимок.

Слава о его необыкновенных открытиях прокатилась по миру.

Знали о Левенгуке и в России. Поэтому, когда Петр Первый совершал свое путешествие по Голландии, он в мае 1698 года прибыл на яхте в город Дельфт специально для того, чтобы повидать Левенгука и самому посмотреть в его необычайные стекла.

Желая избавиться от докучливой толпы любопытных, Петр не поехал к Левенгуку, а пригласил его к себе на яхту.

И вот Антоний Левенгук неторопливо расставляет на палубе свои микроскопы. Он демонстрирует глаз насекомого и чешуйки бабочки, блоху и комара и даже собственный волос. Потом приглашает Петра заглянуть во второй микроскоп. В нем, как и в первом, к металлическому держателю прикреплена при помощи винта крошечная двояковыпуклая линза. Но, кроме того, в отверстие держателя вставлен стеклянный цилиндрический сосуд с рыбкой. И сделано это так ловко, что хвост рыбки приходится как раз против линзы.

— Я думаю, ваше величество. — говорит Левенгук, — что едва ли какое-либо зрелище может быть более приятным для любознательного глаза, чем эта картина движения крови в столь большом числе кровеносных сосудов, как вы это увидите в хвостовом плавнике угря.

Но это еще не все. Самый эффектный номер программы Левенгук приберег напоследок. Когда, по его расчетам, русский гость уже достаточно проникся уважением к микроскопам и их создателю, Левенгук торжественно извлек из глубокого кармана своего камзола склянку с перечной настойкой.

И вот под линзой мечутся уже ставшие знаменитыми «маленькие животные». Перед глазом человека вновь открывается этот новый и неожиданный мир, полный жизни и движения. Там кишат сотни крошечных нежных существ. Одни плавают быстро и весело, другие медленно, как бы задумчиво, третьи двигаются то вперед, то назад, четвертые остаются совершенно неподвижными на месте.

Сотни живых существ в одной только капле перечного настоя! Как не удивляться этому!

А Левенгук хитровато улыбается. У него в запасе есть еще не менее увлекательное зрелище. Уже десятки ученых с его легкой руки наблюдают маленьких животных в капле воды. И многие, наверное, думают, что они превзошли в этом старого Левенгука. А между тем он знает об этих крошечных созданиях нечто такое, чего не знает больше никто.

Вот ракушки, выловленные Левенгуком в дельфтских каналах. Не нужно много времени, чтобы убедиться с помощью всемогущей лупы в том, что тело моллюсков прямо-таки набито зародышами детенышей.

— Почему же наши каналы, — спрашивает Левенгук, — не набиты битком этими ракушками, если в теле каждой матери-моллюска такая масса зародышей?

Линза микроскопа должна ответить и на этот вопрос. Левенгук снимает иглой еле видимый кусочек слизи с молодого моллюска, разбалтывает эту слизь в воде и каплю воды помещает под микроскоп.

Теперь под линзой можно увидеть огромное число мельчайших представителей незримого мира. Они так малы, что уже нельзя разобрать их строение. Но они живы, они движутся, они постоянно и жадно уничтожают мягкое тело молодых моллюсков.

— Жизнь существует за счет жизни, — продолжает рассказывать Левенгук. — И все это, конечно, к нашему благополучию, потому что, если бы маленькие животные не съедали молодых моллюсков, то наши каналы оказались бы переполненными ими до самых краев.

Петр поражен всем увиденным. Он благодарит Левенгука, восхищается необычайными качествами его приборов, талантом самого исследователя.

Петр был поражен увиденным.

Левенгук не менее высокого мнения и о своих микроскопах и о своей собственной особе. Но он хитрит, он напускает на себя приличествующую случаю скромность.

— С помощью того небольшого таланта, который мне дан, — говорит он, — я стараюсь лишь вырвать мир из власти старых суеверий и направить его на путь знания и истины.

А Петр думает о будущем, мечтает о таких же значительных открытиях на своей родине. Он, конечно, не знает, что эти мечты близки к осуществлению, что его соотечественникам предстоит проникнуть в самые неизведанные глубины мира невидимых существ.