Елена Озерецкая: Олимпийские игры

Вечером, поправляя венок из сельдерея на голове, Арифрон рассказывал друзьям о своем решении отослать вольноотпущенника в Пантикапей.

Один из пирующих выразил мнение, что рабство, быть может, не всегда справедливо.

Арифрон в блестящей речи опроверг эту точку зрения.

Как животное ниже человека, сказал он, так и человек, стоящий ниже себе подобных, является рабом по природе, и ничем другим он быть не может. Да и для него самого рабское состояние лучше всякого другого.

Но вообще не следует держать в доме слишком много рабов.

Это создает лишние осложнения.

Гости подняли чаши, прославляя мудрость хозяина.

В задней части дома, в небольшой комнате тускло горел маленький светильник. Заплаканный Лин все еще всхлипывал, уткнувшись носом в подушку, а Гефест сидел на полу около его ложа и ласково поглаживал ноги мальчика.

— Не надо плакать, молодой хозяин Лин, — тихо говорил он, — отец не будет долго сердиться…

— Да я не оттого плачу, Гефест. Мне… мне тебя жалко…

— Молодой хозяин Лин так добр ко мне. Я никогда, никогда не забуду этого, что бы ни случилось со мной потом.

— Может быть, Каллий упросит отца?

— Кто знает!

— А тебе не жаль будет покинуть нас, Гефест? — Все мое сердце останется с молодым хозяином… Но ведь там мой народ, моя родина!

— Это правда, — задумчиво сказал Лин. — Конечно, это не то что Афины, но…

— Нет, это не то что Афины, — улыбнулся Гефест, но не успел ничего больше сказать. Откинув занавеску, в комнату стремительно вошел Каллий. Гефест и Лин вскочили.

— Послушай, Гефест, — начал Каллий, бросив быстрый взгляд на заплаканные глаза Лина, — отец согласен отпустить тебя!

— Да благословят вас боги! — громко воскликнул Гефест, поднимая к небу руки.

— Но как же ты будешь жить там? Ведь ты все-таки немного образован, привык к жизни в богатом греческом доме, а твои соплеменники просто дикари!

— Это верно, молодой хозяин Каллий, — слегка насмешливо согласился Гефест. — Они, конечно, дикари по сравнению с афинянами. Но я такой же скиф, как они. А если я чему-нибудь научился здесь за все эти годы, разве не будет для меня великой радостью передать свои знания им?

Каллий изумленно смотрел на педагога. Мысли и чувства, которые высказывал этот варвар, были поистине почти достойны просвещенного эллина. Ведь верность своему отечеству считалась у греков самой высшей доблестью.

— Ну, вот что, — продолжал юноша, — через неделю из Пирея в Пантикапей отплывает корабль знакомого отцу купца. Я заплачу за твой проезд и дам тебе денег на дорогу, так что собирайся.

Гефест, опустив засиявшие глаза, низко-низко склонился перед Каллием.

— Каллий! — жалобно и тихо проговорил Лин.

— Что, братишка?

— Я… я никогда не видел Пирея…

Каллий слегка нахмурился, но потом рассмеялся.

— Ах ты хитрец, — потрепал он спутанные кудри мальчика. — Ну, хорошо, хорошо, я покажу тебе нашу гавань. Кстати, и поручим заботам купца твоего Гефестам! — И, продолжая весело смеяться, юноша быстро вышел.

— Если благословения скифа могут принести счастье, ты будешь счастлив, как бессмертные боги, мой мальчик, — серьезно и проникновенно сказал Гефест, впервые обращаясь так к Лину, — а любовь моя к тебе не угаснет никогда, пока я жив!

И неожиданно раб-педагог и эллинский мальчик знатного рода крепко-крепко обнялись…

Повозка быстро катилась по колеям, вырытым в твердой, каменистой почве, и так тряслась, что нельзя было говорить без риска прикусить язык. Поэтому Лину не удалось подробно расспросить Каллия о Длинных Стенах, между которыми шла дорога. Впрочем, он учил в школе их историю и знал, что они охраняют путь в Афинскую гавань — Пирей. В Пирее стоял весь военный флот, основа морского могущества Афин, в Пирее же находилась и пристань для торговых кораблей.

На центральной площади города, у рынка, повозка остановилась.

— Ступай в съестные ряды, — обернулся Каллий к скромно сидевшему позади Гефесту, — и купи себе еды на дорогу, да побольше — плыть придется долго. А потом приходи в торговую гавань. Спросишь там, где стоит корабль купца Глаукона.

— Хорошо, молодой хозяин.

— Эй, Питтак, — окликнул юноша возницу, — видишь вон ту харчевню?

— Где нарисована отварная телячья голова и ножки? — Ну да. Оставь там пока лошадей и помоги Гефесту донести покупки до пристани. Затем возвращайся сюда и жди нас.

— Слушаюсь, хозяин.