Вадим Белоусов - Кто главнее?

Чтобы ответить на этот вопрос, нам придется побывать на верфях, познакомиться со многими профессиями судостроителей. Часто они как будто бы даже не имеют прямого отношения к безопасности корабля. Ну взять хотя бы такую профессию — машинист тепловоза. «Странно, — скажете вы, — машинист — и строительство судна, что здесь общего?» А между тем это весьма уважаемая на судостроительном заводе специальность.

С чего начинается создание судна? С того, что мощный тепловоз развозит по цехам огромные многотонные листы корабельной стали. В недалеком прошлом из такой строили броненосцы и канонерки, сегодня сталь такой же прочности идет на обыкновенные мирные суда. И все-таки, как ни крепка сталь, она требует бережного отношения.

Осторожно пробирается тепловоз по лабиринту заводских железных дорог. Среди всех дорог эти занимают особое место. Вся-то их протяженность — несколько десятков километров. Станции назначения здесь — цеха и бригады судостроителей, которым подвозят груз. Вместо дальних далей, таящих неожиданности, — знакомые очертания заводских корпусов.

Из высокой кабины тепловоза машинист видит каждый бугорок, каждый камешек. И все же неожиданности здесь тоже есть. На больших междугородных перегонах наших железных дорог все делается для того, чтобы машинист мог далеко просматривать дорогу. Вперед — до горизонта, назад — до голубой дымки нескончаемых полей.

Иное дело — на заводской территории. Идет по ней тепловоз между массивными цеховыми корпусами, электрическими подстанциями, ящиками с оборудованием. Не то что на километр — на десяток метров дорога не видна. Неожиданно на пути выскакивает грузовик. Неопытный машинист тотчас рванет на себя тормоз. Лязгнут, громыхнут на платформе стальные листы. Ударятся друг о друга ящики с агрегатами. На какой-то из них придется критическая нагрузка. Появится в металле незаметная трещинка. При столкновении с плавучими льдами большой толщины или в шторм это может иметь непоправимые последствия. Сквозь разорванный металл хлынет в трюмы морская вода.

Кто знает, не произошло ли нечто подобное и с несчастным «Хансом Хедтофтом»?

Однако что же делать машинисту тепловоза, ведь состав с корабельными деталями неотвратимо приближается к застрявшему на путях грузовику? Весит он не десятки, а сотни тонн, остановить его не просто. Здесь машинисту нужны все его самообладание и опыт. Наметанным глазом он оценивает расстояние до препятствия. Внутренним чутьем, которое приходит с годами работы, он ощущает тяжесть состава, словно вся она в этот момент легла на его плечи. Рука, как хорошо отлаженный манипулятор, автоматически, как бы сама собой ложится на рычаг. Точно рассчитан тормозной путь. Лязг колодок, заклинивающих колеса. В темном пространстве между днищем платформ и рельсами брызжут яркие снопы искр. Состав со скрежетом останавливается в полутора метрах от грузовика. Останавливается резко, но так, что груз на платформах остается неподвижным.

То, что мы назвали автоматизмом — этим коротким и, казалось бы, все объясняющим словом, — на самом деле нечто более сложное, достойное всяческого уважения. Это уверенность в себе, натренированность, наконец, прекрасное знание техники, а техника на железной дороге довольно непростая.

Если выражаться сухим техническим языком, то машинист тепловоза — «человек, управляющий ходом машины» — должен знать организацию работ на транспорте, устройство и принцип действия машины, правила ее эксплуатации и ухода… Это лишь небольшая часть t того, что должен знать машинист.

В руках машиниста наших дней надежные органы управления локомотивом. Одно его движение — и во всех вагонах поезда одновременно приводятся в действие тормоза. Это понятно и естественно. Но не сразу изобретательская мысль нашла верное решение конструкции тормозов. Велик состав, помимо локомотива в нем еще десятки вагонов.

Как заставить их колеса затормозить одновременно? Ведь если не добиться этой одновременности, вагоны могут сойти с рельсов.

Можно было, например, в каждом вагоне поместить по «тормозильщику». По сигналу каждый из них должен был бы силой своих мускулов приводить в действие тормоз. Но это не выход. Он требовал бы дополнительного привлечения людей, при этом не было гарантии, что они сумеют тормозить одновременно и с одинаковой силой. Наконец, и сама-то человеческая сила ограничена. Ведь смысл внедрения паровых машин как раз в том и заключался, чтобы заменить мускульную силу животных и человека энергией машин.