Марио Буиде: Рассказы о зоопарке

Большой красный селезень с жёлтыми лапами подошел к нему и, вытянув шею, как это принято у уток, сказал: «Кря, кря, кря!» — что на утином языке означает: «Послушай, ты, странное, мерзкое существо, чего тебе здесь нужно?» А новичок, вместо того, чтобы ответить как положено, закричал таким пронзительным голосом, что красный селезень, оторопев на мгновенье, бросился наутёк, думая, что с беднягой что‑то стряслось. Подбежав к другим уткам, которые тоже не на шутку перепугались, и спеша оправдаться, красный селезень сказал: «Ух, ну и крикун! Но я ничего ему не сделал, клянусь вам.»

Когда подошло время обеда, все утки заторопились к общему корыту, куда им ежедневно засыпали корм, а наш крикливый селезень, несмотря на то, что давно уже был голоден, не осмелился подойти. Страдая от голода и только глотая слюнки, он наблюдал из своего угла, как утки с аппетитом клевали вкусную еду.

И даже после того, как утки наелись до отвала и разошлись по своим делам: кто чистить пёрышки, кто купаться, а кто погреться на солнышке, слабый и отвергнутый селезень не посмел подойти к корыту, в котором оставалось ещё много кукурузной муки, смешанной с мёдом и семечками подсолнуха.

И тогда к нему подошла низенькая, толстенькая уточка с хорошеньким, раскрытым наподобие китайского веера хвостиком, которая была одной из немногих уток, что не смеялись над ним, и тихонько, чтобы не слыхали остальные, сказала: «Робкий юноша, пойдём со мной. Тебе надо поесть. Если будешь хорошо писаться, то перестанешь быть таким безобразным и превратишься в красивого селезня.» Крикливый селезень, ободрённый словами неожиданной доброжелательницы, последовал за ней, не переставая зорко и недоверчиво поглядывать по сторонам. Но едва его плоский клюв прикоснулся к еде, как он забыл о том страхе, который внушали ему утки.

Прошло время, и теперь наш крикливый селезень ничем не отличается от остальных уток. Благодаря хорошему питанию и уходу у него отросли перья, он потолстел и похорошел. Селезень женился на толстенькой уточке с хвостиком, похожим на китайский веер, и у них уже подрастает целый выводок пёстрых утят, которые целыми днями весело резвятся в пруду.

В ста метрах от широких ворот зоопарка, по правую сторону от его главной аллеи, тянется длинный ряд клеток с обезьянами самых разных видов, размеров и окраски.

В первой клетке живёт белорукий гиббон. Гиббоны родом с островов Борнео и Суматра, которые находятся в Океании. Эти обезьяны относятся к одному из четырёх видов антропоморфных обезьян. Антропоморфный значит человекообразный, похожий на человека.

Белорукий гиббон — чёрного цвета (а бывают ещё и желтоватого), только руки у него — белые, и кажется, что это перчатки, надетые им по какому‑то торжественному случаю. Он очень хорош собой, и ему доставляет большое удовольствие красоваться перед людьми. Когда он видит, что группа посетителей, особенно если это дети, приближается к клетке, то начинает прыгать и кричать. Звуки его голоса необычны. Сначала они похожи на тихую, сдержанную жалобу, затем крик становится громче и переходит, наконец, в непрерывные короткие вопли. При этом гиббон без устали скачет по клетке, совершая такие прыжки, какие под силу лишь обезьянам его вида. И проделывает он всё это только ради того, чтобы зрители поаплодировали ему.

Другие обезьяны, привлекающие особое внимание посетителей своими повадками, — это группа макак, обитающих в большом количестве в Азии и Африке.

И хотя некоторые представители этой группы не производят приятного впечатления по причине своего, мягко выражаясь, скверного характера, тем не менее в большинстве своём они доброжелательны друг к другу. К тому же макаки — прекрасные родители и с исключительной заботой ухаживают за своими озорными и проказливыми чадами. Мылыши обезьян, когда им всего несколько дней от роду, так безобразны, что страшно смотреть на их плешивые головы с большими, круглыми, живыми и любопытными глазами.

Обычно в зоопарке содержат вместе несколько самок макак с потомством. Надо видеть, как возятся и проказничают малыши: вот один дёргает другого за хвост, а кто‑то, дав подзатыльник товарищу, тут же с воплями удирает от него. Возня и прыжки продолжаются целый день. Иногда какая‑нибудь из мамаш, устав от назойливости невоспитанного детёныша и потеряв терпение, хватает его за хвост и с помощью шлепков даёт ему урок хорошего тона. Наказанный, получив трёпку и похныкав, забирается на металлическую перекладину под потолком клетки и сидит там некоторое время спокойно, с удивлением и любопытством поглядывая на свою воспитательницу.