Елена Усачева - Большая книга ужасов – 28

– Вот так и стой, – задыхаясь, твердил Александр Николаевич. – Дай только до тебя дойти. – В руке у него было нечто, похожее на палку. – Я уже рядом. Сейчас…

– Илька!

Шагунова схватили за руки и потащили дальше через зал.

– Мальчишки! – старик потряс над головой сухеньким кулачком. – Ах вы, черти! – Он здорово запыхался и теперь еле двигался.

– Что с тобой? – Сашка тряс Шагунова за плечи, пытался заглянуть ему в глаза.

Но Илька отворачивал от него голову, пытаясь еще раз глянуть на приближающуюся сгорбленную фигуру. Все внутри у него натянулось тоненькой стрункой. Казалось, еще чуть-чуть, и жизнь оборвется. Тяжесть в кармане стала невыносимой. Из последних сил Шагунов протянул руку к карману, нащупал что-то влажное, похожее на намокшую тряпку.

– Возьми же! – простонал он сквозь зубы.

Пальцы отказывались сжиматься.

Из груди вырвался крик. Этот крик заставил руку вынуть странную находку.

– Подавись своим пергаментом, – хрипло произнес Илька, кидая влажным комочком в сторону приближающейся фигуры.

Струнка звякнула, обрываясь.

– Отомри! – Квасников рывком поставил Шагунова на ноги и толкнул вперед.

Первые несколько шагов Ильке все казалось, что он упадет. Ноги были ватные, тело непривычно легким, невесомым.

– Пошли, пошли, пошли! – подгонял его Левка.

Илька пошел уверенней. Ему было невероятно хорошо. Так хорошо ему давно уже не было!

Втроем они вылетели из актового зала и захлопнули за собой дверь.

Где-то за спиной остался причитающий старик, его крики и проклятия. А здесь, в крошечном аппендиксе пятого этажа, стояла тишина, от стен родной школы веяло теплом.

– Ура! – завопил Квасников, падая на колени. – Спасены!

Илька на четвереньках отполз подальше от опасной двери, в которую вот-вот должен был начать ломиться сумасшедший коллекционер. Руки сами снова полезли в карман. Что же там такое лежало? Он на всякий случай проверил карманы куртки. В одном из них нашлось два намокших лоскутка. Илька смотрел на эти коричневые неприятно-склизкие тряпочки и не понимал, что это. Он теребил их в руках, пока на одном из кусочков не заметил полустертую букву «Я».

– Ой, дурак! – взвыл Шагунов, валясь на бок. – Дурак-то какой! Просто идиот! Я же сам ее туда положил!

Сашка с Левкой склонились над корчившимся на полу Илькой.

– Слушай, – неуверенно начал Квасников, – может, у него голова совсем… того? Может, врача нужно?

– Без врача обойдемся. – Сидоров сел на корточки, схватил Шагунова за воротник куртки и сильно встряхнул. – Эй, ты как?

Илька с трудом вобрал в себя воздух и всхлипнул.

– Я дурак, – произнес он четко.

– Не сомневаюсь, – легко согласился Левка. – Идти надо. Скоро этот ненормальный догадается, что сюда можно попасть, пройдя по второй лестнице. Вставай!

– Я сам ее туда положил, – прошептал Илька, открывая ладонь с двумя мокрыми лоскутками. – Понимаешь? – Он выжидательно посмотрел в лица друзей. – Записка была у куклы, – стал он объяснять. – На ней старик свое слово написал и Уле за пояс засунул. А я взял и, дурак, в карман положил. И тогда старик стал мною командовать, как до этого куклой. Он, наверное, специально мне Улю подсунул, чтобы я записку у нее отобрал и с собой унес. А там уже было дело техники меня в школу загнать и с манекеном столкнуть. Пока шел, думал, свихнусь. Голос в голове, как гвоздь, сидел: «Иди в школу!» да «Иди в школу!» Я же Сашку чуть не прибил.

– Меня так просто не прибьешь, – хмыкнул довольный Квасников.

– А главное – ведь сам в карман положил. – Илька был готов расплакаться.

– Как положил, так и вынул. – Левка не был расположен вести сейчас длинные беседы. Ему хотелось поскорее выбраться из замкнутого пространства школы. На улице он чувствовал себя в большей безопасности. – Двигаем отсюда, пока еще кто-нибудь не явился.

– А почему записка перестала действовать? Или мы ее отвлекли?

Сашка очень не вовремя задал свой вопрос, потому что Илька, который уже почти подошел к лестнице, снова остановился. В пальцах он все еще вертел сморщенные остатки пергамента, взятые у платочного человечка и манекена.

– Так ведь вода, – просто ответил он. – Она попала на пергамент и стерла надписи. Смотри, здесь почти ничего не осталось. Да и сами записки здорово сели.

Не успел он это сказать, как на его руку легла тень.

– Дождались!

Левка попытался проскользнуть мимо Ивана Ивановича Иванова, но покойник на этот раз оказался необъятным. Им была заполнена вся лестница. Сидорова отбросило обратно к двери в актовый зал, в который уже давно ломился Александр Николаевич.