Антон Иванов - Большая книга ужасов – 8

Чуть позже ко мне вернулась некоторая способность соображать. Тогда я решил, что мне все это, наверное, показалось. «Ну, конечно же, показалось, – принялся убеждать себя я, – просто Волобуй не выходит у меня из головы». Я протянул дрожащую руку к шторе и, мгновение поколебавшись, все же решился отодвинуть ее. Толяна за окном больше не было. Теперь по ту сторону стекла шла мелкая рябь, будто бы дом наш окружала вода.

– Фома-а–а, – вдруг прозвучало откуда-то издали.

Голос пронизывала неземная тоска. От звука его прямо кровь стыла в жилах.

– Фома-а, – голос постепенно будто бы таял и наконец вовсе затих. Водную рябь со стекла точно стерли ластиком. Теперь я ясно видел черное зимнее небо, на котором ярко сияла полная луна.

Меня продолжала сотрясать дрожь. Зубы стучали. Прыгнув в кровать, я укрылся с головой одеялом. Казалось, стоит высунуть наружу хоть палец, как в него тут же вцепится призрак Воло-буя и утащит меня к себе на дно пруда или куда-нибудь там еще, где его настигла смерть. В том, что это призрак, я уже не сомневался. Равно как был уверен теперь и в другом: пока мы не раскроем причину гибели Толяна, он от нас не отвяжется.

Не знаю уж, сколько я пролежал, трясясь, как в ознобе. Помню лишь, что потом неожиданно согрелся и перестал о чем-либо думать.

Виновником следующего пробуждения стал будильник. Резко вскочив, я выключил его. Семь утра. Пора собираться на занятия.

Вся наша школа по-прежнему только и обсуждала исчезновение и поиски Толяна. Едва войдя в класс, мы узнали, что окрестности Серебряных прудов сегодня еще раз прочешут, причем с гораздо большим охватом, нежели вчера. Ибо, как сказал кому-то из наших ребят участковый, «надо исключить возможность случайностей». Впрочем, по мнению большинства, шансов обнаружить Толяна живым уже практически не было. Пожалуй, точнее других выразился по сему поводу близкий друг Толяна – Витек: «Если бы Волобуй был еще жив, то уж нашел бы способ вернуться. Я его знаю».

Вообще меня поразило, сколько, оказывается, людей хорошо относилось к Толяну. И сколько теперь считало его своим другом. Я даже невольно подумал: наверное, если человеку очень хочется, чтобы его полюбили люди, самый лучший способ – умереть. А лучше всего – во цвете лет. Честно говоря, я ведь и себя постоянно теперь ловил на том, что мне как-то не хватает Толяна. Во всяком случае, я почти не переставая думал о нем. А ведь, пока он был рядом, ничего подобного ни со мной, ни с Жанной не происходило. Наоборот, мы не знали, куда деваться от его навязчивой дружбы.

Отсидев как на иголках урок истории, я и Жанна официально отпросились на весь остаток дня. У Надежды даже не нашлось сил возражать. По-моему, все ее мысли сейчас были тоже поглощены Волобуем. А точнее, не грозят ли ей в связи с ним какие-нибудь неприятности.

Покинув родную школу, мы с Жанной поспешили к нам во двор. Вокруг детской площадки уже прыгал Макси-Кот.

– Холодновато сегодня, а? – были первые его слова, обращенные к нам.

– Сейчас я вам кое-что расскажу, мигом согреетесь, – пообещал я. Ведь ни Жанна, ни Кот пока ничего не знали о моей ночной встрече с призраком Волобуя.

– Еще что-то случилось? – испуганно произнесла Жанна. – Почему же ты раньше мне не сказал?

– Потому что это не совсем «случилось», – откликнулся я. – К тому же хотел сразу рассказать вам обоим. Ладно. Пошли к Пелагее. По дороге все и узнаете.

В общем, мы шли, а я рассказывал. Макси-Кот серьезно кивал головой. А дослушав до конца, изрек:

– Все сходится. Как я вчера и говорил.

– Федя, а тебе не приснилось? – старательно отворачиваясь от Серебряных прудов, спросила Жанна.

– Ровно настолько же, насколько тебе стекло на гравюре, – откликнулся я. Жанна промолчала.

– Да, Макс, – сообразил я. – Ты ведь еще ничего про стекло не знаешь.

– Почему не знаю, знаю, – возразил он. – На гравюре появилось новое стекло. Мне Жанна вчера говорила.

– Но тебе неизвестно самое главное, – продолжал я. – Это не тети Олина работа.

– Не тети Олина? – переспросил Макси-Кот. И без перехода добавил: – Ну, ваша Пелагея сильна.

Я лишь плечами пожал. По сравнению с ночным Толяном, царапавшимся синюшными пальцами в мое окно, простенькое новое стекло на гравюре казалось мне совершеннейшей ерундой. Сейчас я больше всего мечтал поскорее избавиться от призрака Волобуя. Сосуществовать с ним всю оставшуюся жизнь мне абсолютно не улыбалось. Тем более что с каждым новым появлением вид у Толяна делался все ужасней. И я боялся даже подумать, каким он предстанет мне в следующий раз.