Джулия Джарман - Герой Лондона

Все в доме уже спали. Он слышал шаги внизу, стук дверей и приглушённые голоса мистера и миссис Уэнтфорт, когда те укладывались спать: их комната была как раз под ним. Он слышал, как дом окутывает спокойствие ночной поры, как половые доски издают последний скрип, трубы – последний свист, и наконец всё стихает. Теперь единственным звуком было какое-то низкое гудение, что-то электрическое – наверно, холодильник, но звук скорей убаюкивал. Как кошачье мурлыканье… только не мурлыканье.

«Ка, где же ты?»

КАППЕЛЛИ

Слово с экрана будто зависло над ним в воздухе. Это где-то в Италии? Звучит похоже. Чтобы заснуть, он стал перебирать засевшие в голове буквы одну за другой, вместо счёта овечек.

«К, а, п, опять п, е, л, опять л, и. К, а, п, опять п, е, л, опять л, и. К, а, п…»

Но сон всё не шёл. Он не уснёт, пока не отыщет Ка.

« К …» Звуки не шли у него из горла. Страшно хочется пить. Он протягивает руку к стакану с водой, но тот улетает от него.

– Воды… – от звука собственного голоса мальчик проснулся. Так он, значит, заснул. Воды. Тофер включил свет. Статуэтки нет. Он всегда проверял это в первую очередь. Значит, Ка ещё здесь, где-то в доме, если только не выскочила наружу через кошачью створку в кухонной двери, сделанную для Дуо.

Тофер вылез из постели.

– Стакан. Воды, – напомнил он себе вслух и двинулся по направлению к двери. – Ванная. – Ванная была внизу. Каким-то образом ему удалось найти её, но всё вокруг расплывалось. Кружилось вокруг него. Ванна. Унитаз. Раковина. Они ходят кругом, раз за разом. Он попытался ухватиться за кран раковины, пока тот проплывал у него перед носом. Промазал! И вот он падает, падает вниз в тёмную бездну…

– Господи боже! Дорогой, беги сюда! – Тофер очнулся от крика, но вставать не хотелось, и он не стал открывать глаз.

– Тофер, ты меня слышишь? – раздался над ухом мужской голос. – Накрой его чем-нибудь. Его надо согреть.

У его лица мелькают чьи-то ноги. Вокруг суета. Его трогают руками.

– Тофер, скажи что-нибудь. – Кто-то трясёт его за плечо, он открывает глаза, и перед ними встаёт чёрно-белая плитка кафеля. Где он? Вокруг голоса. Очень шумно. Он снова закрывает глаза.

– Он горячий.

– Померь температуру.

– О боже. Сорок.

– Звони врачу. Нет, в «Скорую». Набери 999.

– Его надо отнести в постель.

– Нет, не надо трогать.

– Накройте его.

– Нет-нет, он слишком горячий.

– Что случилось, что с Тофером? – голос, слишком хорошо ему знакомый. Элли. – Мам! Пап! Почему Тофер лежит на полу?

– Иди к себе, Эл.

– Нет. Тофер! Тофер! – голос Элли ближе. Совсем близко. В самое ухо. Он чувствует её дыхание. – Смотри, что я нашла. – Его руки касается что-то холодное. – Это твоя статуэтка, Тофер. Фигурка Ка. Я только что её у себя в комнате нашла.

– Девушка, отойдите.

– Элли, дай доктору подойти.

Чем-то холодным касаются его груди.

Что-то вставляют в рот.

Зачем-то его двигают.

Поднимают.

Уносят вниз, вниз, вниз.

Прохладный ночной воздух.

Синяя мигалка.

Рёв мотора.

Вой сирены.

И только когда двери белой машины уже закрывались, Тофер вдруг заметил вдалеке силуэт птицы, парящей в небе, увидел её морду в форме сердца и крылья, раскинувшиеся за спиной, словно широкая тень.

Но как птица летела вслед за «Скорой», пока та везла его до ближайшей больницы, мчась по северным кварталам Лондона, он уже не видел. Он не видел её круглых глазищ, следящих за каждым движением машины, за каждым её поворотом. Он не видел, как крылья цвета топлёных сливок бились в ночном воздухе.

И когда медсёстры в голубой форме уложили Тофера на хрустящие белые простыни, он не видел, как птица села на карниз окна и уставилась на него в ожидании.

Тофер не понимал, где он. Сознание то покидало его, то возвращалось, и в голове у него роились странные звуки и видения, из-за которых ему каждый раз чудились разные места. Вот он в тёмном тоннеле, в уши бьёт шум бегущей воды. А вот он уже дома в кровати, и над ним склонилась мама. Мама, не Молли, и её длинные светлые волосы окаймляют её лицо и щекочут его, Тофера. Видение снова меняется, теперь Ка трётся о его щёку и громко мурлыкает. Следующая картинка – он снова в тоннеле, ему бьёт по глазам яркий белый свет впереди, и в голове рождается мысль: может, я умер? Кажется, именно это видят люди – тоннель, в конце которого свет, – когда покидают эту жизнь и переходят в жизнь вечную?

Тофер тихо лежал на койке, а от него тянулись трубочки и проводки к каким-то гудящим и пикающим аппаратам, и он не знал, какие вещества сейчас поступают в его кровь и какие контуры бегут по экрану монитора над его головой. Он не видел людей в униформе, которые подходили проверять эти аппараты или наклонялись над ним, пока он спал. Он не видел, как крайние точки тех бегущих по экрану зигзагов прыгали всё выше, отмечая новые скачки температуры – его метания между жизнью и смертью.