Алеся Колединская - Тайны Старой Праги. Книга первая - Магия осени

А чтобы доказать Ему свою любовь, взяли люди оружие в руки свои и столкнулись в очень долгой войне, чтобы решить, кто же правильнее в Него верит. Брат убивал брата, и сын поднимал нож на отца. И снова кровь лилась во имя Бога.

– Люди, одумайтесь! – раздавались иногда чьи-то одинокие вскрики.

– Нет! Нам без них будет лучше, они неправильно верят! – отвечали тысячи злобных голосов.

– Разве этого хотели наши пращуры? Остановитесь! С ними или без них урожай сам не вырастет, дождь может залить поля, и солнце выжжет нашу землю, – одинокий голос срывался, взывая к разуму.

– Нет! – упрямо повторяли "правильные". – Исчезнут "неправильные", а с ними и всё "неправильное". Рай воцарится на земле, не будет больше зла, только хорошее, – и яростью отравленные взгляды устремлялись на говорящего.

Вместе с долгой войной пришла невидимая беда – "чёрная болезнь". Она забирала в земные недра всех, одного за другим. Смерть, хаос, разруха – вот, что царило на земле, выстраданной праотцом Чехом.

Но и это прошло. Как и всё проходит. Воцарился мир наконец, на веки вечные, во всей Богемии. Забыли люди свои печали, стали жить-поживать, желая здоровья и долгих лет своему Императору. Те, что побогаче, занимали свои умы прелестями жизни. А те, что победнее, – жили, работали, женились, плодили детей. Радость ступила на землю чешскую, пришли мир и спокойствие. Всё так же случались хлебородные и бесхлебные годы. Всё так же народ возносил хвалу Богу или протягивал руки в мольбе. Всё так же боялись, любили всей душой, трудились от утренней зорьки до густой синевы, куда выплывал из-за горизонта серебряный серп месяца.

До новой беды».

Всё! Выдохлась. Всё тело болит. От недостатка энергии, наверное. Я всё отдала людям. «Сгорела на работе» – могли бы написать в некрологе, если бы я сейчас померла. «Выгорела до окурочка». Дурочка…

Припасено у меня пару местечек в Праге, где можно укрыться от всех, посидеть в тишине среди старины, ни о чём не думать, созерцая красоту вокруг себя. И, несмотря на усталость, я обожаю моменты, когда принадлежу сама себе. В этот раз я решила побродить в одиночестве по улочкам Старого Города и добрести до костёла святого Гаштала, что как раз за Анежским монастырём, там бы я могла сесть на скамеечку и подумать обо всём.

Я шла по вечерним переулкам, где тусклые фонари вырывали из темноты шар пространства и заполняли его тёплой желтизной. Камни мостовой под ногами блестели от влажности, всё-таки у осени своё амплуа. И от света фонарей их цвет тоже казался жёлтым. «Дорога, вымощенная жёлтым кирпичом». Она вела меня вперёд, манила завернуть за серые стены старых домов, идти куда-то, где что-то меня ждало. Куда и что – было загадкой только для меня. Прага прекрасно знала, где и зачем я ей сейчас нужна.

Вдруг шум повседневной жизни исчез. Как будто разом убавили громкость какой-то кнопкой. Отдалённый шум машин и голоса людей внезапно пропали. Я заметила это, и мне стало не по себе. Звуковой вакуум сказался и на фонарях. Один за другим они стали гаснуть. После короткого потрескивания и помигивания фонари поочерёдно потухли, и улица погрузилась во тьму. Липкий холод пробежал по спине, и дыхание остановилось. «Этого не может быть», – в очередной раз подумала я и сглотнула. Страх сковал меня.

Не веря своим глазам, я увидела, как нечто чёрное бурлящей массой направилось ко мне с конца улицы. Чернота приближалась, клубилась, переливалась в различные обтекаемые формы и, не дойдя до меня пары «шагов», вдруг перешла на стены и стала по ним расползаться. Всё погрузилось в черноту – и я, и дома, окружавшие меня. Она стала заползать в глаза и нос, я не могла дышать, то ли от неё, то ли от ужаса происходящего. В черноте кто-то завыл. Страшно. Заунывно. Как-будто сумасшедший кричал о своей боли. Звук стал приближаться ко мне. Ноги онемели. Мелкая дрожь трясла тело, набатом отдаваясь в голове вопросом «Что мне делать теперь? Что мне делать?».

Неожиданно что-то рвануло меня за рукав и с неистовой силой потянуло вперёд. Прямо в черноту. От неё удушливый ком в горле сдавил дыхание, тошнило и хотелось выбраться отсюда. Жуткий голос. проплыл мимо меня совсем близко и остался за спиной. Я не видела его, но ощутила прикосновение чего-то ужасного. Не было видно ничего, чёрный туман оградил от меня мир. Что-то не давало идти, и, как в болоте или в сугробе, я переставляла ноги, влекомая вперёд за рукав невидимой силой.

…И враз всё кончилось. Я оказалась на площади перед Гашталом, где пражский вечер имел привычные рамки: горят фонари и окна домов, давая понять, что вокруг меня есть люди. Кстати, и их голоса стали слышны. Откуда-то сбоку, из бара, доносился гогот туристов. «Англичане, – резюмировала я, – они всегда веселятся громко». Где-то вдали, проезжая по рельсам, прогромыхал старый трамвай. Чернота за моей спиной, исчезла, развеялась, не оставив и следа, словно и не было ничего. Я шумно выдохнула и присела на ближайшую скамейку.