Роберт Стайн - Берегись своих желаний

– Я… кажется, я заплутала, – сказала незнакомка. Как ни странно, голос у нее был старушечий, дрожащий и слабый.

Я прищурилась, глядя на нее из-под капюшона. Густые черные волосы вымокли под дождем и облепили ее голову. Определить ее возраст мне так и не удалось. Он мог быть каким угодно – хоть двадцать лет, хоть шестьдесят!

– Это Монтроуз-авеню, – объяснила я, стараясь говорить погромче, чтобы стук капель не заглушал меня. – Вообще-то здесь эта улица и заканчивается. Прямо в роще.

Она задумчиво кивнула, поджав бледные губы.

– Мне надо на Мэдисон. И я, похоже, совсем сбилась с пути.

– До Мэдисона отсюда довольно далеко, – сказала я. – Вон в ту сторону, – я показала.

Незнакомка пожевала нижнюю губу.

– Обычно я попадаю, куда мне надо, – раздраженно произнесла она своим дрожащим голосом и плотнее запахнула тяжелую красную шаль на худых плечах.

– В Мэдисон – это туда, на восток. – Я поежилась. Дождь был холодным. Поскорее бы вернуться домой и сменить промокшую одежду.

– Ты меня проводишь? – спросила женщина и схватила меня за запястье.

Я чуть не ахнула: ее рука была ледяной!

– Ты проводишь меня туда? – Она приблизила свое лицо к моему. – Я была бы тебе так признательна!

Она отпустила мою руку. Но мне по-прежнему казалось, что мое запястье сжато в ледяных тисках.

Почему я не сбежала?

Почему не вскочила на велосипед и не помчалась прочь так быстро, как только могла?

– Конечно. Я покажу вам дорогу, – пообещала я.

– Спасибо, дорогуша, – она улыбнулась, показав ямочку на одной щеке. Я вдруг поняла, что она симпатичная, только на старинный лад.

Я слезла с велика и повела его за руль. Женщина шагала рядом, кутаясь в шаль. Так и шла по самой середине улицы и глаз с меня не спускала.

Дождь и не думал утихать. Оливковое небо вдалеке рассек еще один зигзаг молнии. Вихрь подхватил подол моей ветровки, захлопал им по ногам.

– Я не слишком быстро? – спросила я.

– Нет, дорогуша, мне в самый раз, – с улыбкой ответила незнакомка. На плече у нее висела лиловая сумочка. Оберегая от дождя, женщина прижимала ее к себе.

Под длинной юбкой на ней были черные сапожки, сбоку на них я разглядела ряд крошечных пуговок. Каблуки цокали по мокрому тротуару.

– Сожалею, что доставила столько хлопот, – подала голос женщина, вновь раздраженно поджимая губы.

– Вовсе нет, – заверила я. «Это же мой единственный добрый поступок за весь день», – мысленно добавила я, смахивая с носа дождевую каплю.

– Обожаю дождь, – продолжала она, подставляя ладони каплям, которые ударялись о них, разлетаясь брызгами. – Не будь дождей, что бы тогда смывало зло?

«Чушь какая-то», – подумала я, что-то невнятно пробормотала в ответ и задумалась, какое зло она имела в виду.

Длинные черные волосы незнакомки совсем промокли, а ей хоть бы что. Шагая быстро и решительно, она размахивала одной рукой, другой прижимала к себе лиловую сумочку.

Еще несколько кварталов, и я вдруг выронила руль. Велосипед повалился набок и ободрал мне педалью колено, пока я пыталась его удержать.

Вот растяпа!

Я подняла велосипед и зашагала дальше. Колено саднило, я дрожала от холода. Ветер швырял дождь прямо мне в лицо.

« Что я вообще здесь делаю? » – задавалась я вопросом.

Женщина продолжала быстро идти вперед, выражение ее лица было задумчивым.

– Ну и разошелся дождь, – сказала она, взглянув вверх, на черные тучи. – Так мило с твоей стороны, дорогуша.

– Мне по пути, – вежливо отозвалась я. « Всего-то восемь или десять кварталов в другую сторону! »

– Ума не приложу, как меня угораздило так заблудиться, – она покачала головой. – Я нисколько не сомневалась, что направляюсь туда, куда мне надо. А потом очутилась в той роще…

– Нам уже недолго, – сказала я.

– Как твое имя? – вдруг спросила она.

– Саманта. Но все зовут меня Сэм.

– А я – Кларисса, – представилась она. – Хрустальница.

Не знаю, хорошо ли я расслышала последнее слово. Сначала оно меня озадачило, а потом вылетело из головы.

Уже поздно, спохватилась я. Наверное, мама с папой вернулись с работы. И даже если нет, мой брат Рон скорее всего дома и не знает, куда я подевалась.

Какой-то фургон с включенными фарами приближался к нам. Я приставила ладонь козырьком ко лбу, заслоняя глаза от света, и едва не упустила велосипед снова.

Кларисса по-прежнему шагала посередине улицы. Я прижалась к бордюру, чтобы она отошла с пути фургона, но ей как будто не было до него дела. Она шла все так же прямо, не меняясь в лице, хотя фары светили ей в глаза.