Юрий Ситников - Книга теней

– Говори.

– С чего вы решили, что я соглашусь на вашу авантюру?

– Серёг, мы ж друзья.

– Старшим врать нельзя, меня потом совесть замучит.

Я засмеялся.

– Понимаю тебя и твою совесть. И что ты хочешь взамен?

Серёга ответил не раздумывая.

– Плеер Тёмыча сойдёт.

– Плеер?! Ты офонарел, я его месяц назад купил.

– Решайте, – перебил Серый. – Время пошло.

– По рукам, – Тёмка последний раз пнул смятую банку, и она приземлилась под ногами вышагивающей по тротуару полной женщины.

Глава четвёртая

Марфина книга

Серёга сразу начал переигрывать, а я знал, ещё внизу, у подъезда почувствовал, Крутинин обязательно выкинет что-нибудь эдакое. Когда Михеечев пропустил нас в прихожую, Сергей заговорил с акцентом. Кто его просил коверкать слова, ведь ясно было сказано, импровизируй с ответами на вопросы, об акценте речи не шло.

Поразила и реакция Геннадия Адамовича. Положив Серёге руки на плечи, он улыбнулся, потом притянул лже-Алекса к себе и твёрдо проговорил:

– Внучёк! Андрюшкина порода.

– А я и похож на деда, – ляпнул Серый. – Мне все об этом говорят.

Старик вспомнил о чае и конфетах. Пока он суетился возле стола, мы уселись на стулья и стали переглядываться. И я и Тёмка опасались ненужных вопросов Михеечева, Серёга сохранял титаническое спокойствие. Начал нести какую-то ахинею про деда, про их увлечение рыбалкой, походы в горы – ну какие в Лондоне горы? – и возможно, наговорил бы ещё много чуши, если бы Артём не пнул его ногой под столом. Серёга заткнулся.

Поставив перед нами чашки и коробку шоколадных конфет, Геннадий Адамович забросал Серого вопросами: а что, а где, а как, а когда…

Серёга не тушевался, врал напропалую. Честное слово, он был настолько убедителен, что я сам уже начал верить ему на слово.

– Деду нужна ваша помощь, – заключил Крутинин. – Его упеклут в клинику, сумасшедшим считают, а он книгу ждёт. Она у вас, Григорий Садамович?

– Геннадий Адамович, – процедил я сквозь зубы, метнув на Серого гневный взгляд.

– Простите мой русский, – быстро нашёлся Серёга. – Имена постоянно путаю.

Михеечев не успел ответить, ему помешал телефонный звонок. Серый поднес телефон к уху и начал тараторить:

– Сейчас? Нет… Да, но… А подождать нельзя? Хорошо. Ну да, буду, а куда я денусь. Да, постараюсь не опоздать.

– Что-то случилось? – спросил Тёмка.

– Мне идти надо, – Серёга виновато покосился на меня, затем на старика. – Не возражаете?

– А-а, – сориентировался Артём. – Тебе из посольства звонили, это насчёт билетов, да?

Серёга на миг растерялся, но лишь на миг.

– Разумеется, из посольства, – сказал он секунду спустя, – откуда мне еще могут звонить, если я здесь никого не знаю.

– Как же ты до посольства доедешь с больной ногой? – спросил Михеечев.

– Такси поймаю. Да вы не волнуйтесь, я парень самостоятельный, не пропаду. Приятно было с вами познакомиться, я ещё к вам забегу. До встречи.

Закрыв за ним дверь, Геннадий Адамович качнул головой.

– Андрюшкина порода, – повторил он. – Тот в его годы тоже парнем со стержнем был. Ну, надо же, праправнук Полякова объявился. Эх, ребятки, знали бы вы, как давно это было. Я и не думал, что услышу о нём когда-нибудь, координат Андрея у меня нет, разошлись наши дороги, и вот вам, пожалуйста… Это судьба! Ох, и накуролесили мы по молодости, взяли на свою беду книгу, а теперь помереть нормально не можем. Мне весной сто девять лет исполнилось, целый век за спиной остался.

Геннадий Адамович помолчал, повертел в руках чайную ложку и, глядя перед собой, снова заговорил:

– Мы с Андреем тогда мальчишками были, как вы сейчас. Глупые, несмышлёные, оттого и дров столько наломали.

Я заёрзал на стуле. Получается, Геннадий Адамович считает нас с Темкой глупыми и несмышлёными? Чуть погодя я решил, что для человека прожившего целый век, любой, кому было меньше семидесяти лет, казался глупым и несмышлёным. От этой мысли мне сделалось более комфортно, я продолжил слушать рассказ Михеечева.

– Жили мы тогда в деревеньке, неподалеку от Москвы. С Андреем с детства дружили, были, как говорят, не разлей вода. Самый крайний дом в деревне принадлежал старухе – Марфе. Люди говорили, она вроде бы ведьмой была.

– Вроде бы или ведьмой? – Спросил Тёмка.

Я толкнул брата в бок.

– Не перебивай.

– Чего, и спросить нельзя?

– Для меня она была обычной старухой, – ответил Геннадий Адамович. – Ходила, правда, всегда вся в чёрном, с людьми особо отношений не поддерживала, жила одна. Другие старухи шептались, что время от времени Марфа колдует, порчу навести может, заговор на несчастье сделать, на домашний скот мор наслать. Сама Марфа из живности держала одну козу однорогую.