Олег Раин: Телефон доверия

Короче, Дуст у меня враз превратился в птичку, пролетев от стены к стене безо всяких крыльев. А после еще и по коридору хорошо проехался. Ну а пока я с ним разбирался, у Чебура с Мятышем и дух боевой поослаб. Они ведь решили, что я за Тошибу вступился, — ну и отсемафорили «малый назад». Я же с тех пор обзавелся другом и поклонником, способности которого оценил много позже…

Словом, с датчиками и чипами мы давно научились управляться. Это превратилось почти в традицию, а те, кто побаивался, оставались в Ковчеге и прикрывали нас здесь. Все прочие привычно повторяли обряд очищения. Викасик, вооружившись перочинным ножиком, преспокойно прогрела его над огнем и на глазах сотоварищей с демонстративным спокойствием выковырнула из собственного запястья пуговку чипа. Еще и кровь сама остановила. У Гольяна такая же фиговина сидела в пояснице, и ее выжгли обыкновенной переносной СВЧугой. Более быстро, хотя тоже болезненно. Ну и другие наскоро прооперировались. За исключением Скелетона и Тимура. Эти, как обычно, затихарились на несколько минут в углу — изобразили что-то вроде нирваны. А может, и впрямь в транс входили. Ну а когда выползли на свет божий, то чипов уже не было ни у того, ни у другого. Только по крохотному багровому рубцу на коже. Красавы, короче. Хотел бы я так причащаться! Глазки закрыл, поворковал шепотом лабуду всякую, — и нет ничего. Вместо этого пришлось тоже пластать бритвой по живому. И скажите еще, что это несложно! Для начала сами попробуйте. Были, конечно, и среди нас безбашенные, — тот же Дуст, к примеру, утверждал, что все фигня, что это как ногти подстричь. Только он же полный креозот! Ни шуток не понимает, ни боли не чувствует. А если нет боли, о каком героизме может идти речь?

Короче, так мне завидно стало, так обидно, что я и кровь сразу не сумел остановить. Совсем, блин, разволновался. Прямо беги и прижигай какой-нибудь перекисью. Позорево, в общем. Чтобы успокоиться, я по коридору прошелся, в библиозал заглянул. А там уж само собой так вышло, что юркнул в нашу интим-кабинку. Заперся на щеколдочку и телефонную трубку снял. Поговорил, в общем, поплакался…

Ночью-то каждый с собой наедине. Хочешь, спи, а не получается, вспоминай прошлое. У кого-то, может, и выходит забыть, а я наоборот стараюсь вспомнить побольше и самого разного. Если что приходит в голову, гоняю и гоняю по кругу — с деталями, с запахом, с полной озвучкой! Потому что если и это забыть, что же мне тогда останется? Одно скользкое настоящее — с его дурными уроками, с ребячьми разборками, с трепом, в котором врак и бахвальства всегда было больше, чем правды.

В общем, главное дело было излажено, и ночью, когда преподы рассосались по комнаткам, народ дружно рванул за периметр. Серия привычных перебежек — и ДВЗ СС осталось у нас за спиной.

ДВЗ СС — это мы и есть. Не дивизия СС, не подумайте чего, просто детское воспитательное заведение со спецуклоном. Старинный особняк в три этажа, с двумя симпатичными башенками, с приличными спортплощадками, с бассейном, огородом и теплицами. Одним словом — Ковчег. Да, еще забыл сказать про наш заборчик. И не забор даже, а целую стену метра в четыре с лишним высотой, с полевым барьером, с бдительной оптикой и акустикой. Только кого и когда это останавливало?

Пока Тимур колдовал с охранной электроникой, мы одолели периметр и одним броском пересекли открытое пространство. Уже, у опушки леса чуть задержались, поочередно похлопав по массивному, торчавшему из земли валуну. Малышню Ковчега в шутку пугали, рассказывая, что это лысина спящего в недрах великана. А камень и впрямь напоминал верхнюю половину черепа. Складчатый лоб угадывался только со стороны, обращенной к ДВЗ, а чуть ниже — уже почти в земле просматривались надбровные дуги. Было бы интересно откопать камешек, однако никто, понятно, этого не делал. Зато появилась забавная традиция похлопывания — вроде как на счастье. Шлепнешь покрепче — и, стало быть, наверняка вернешься. Зубарь не слопает, и патруль не арестует.

Кстати, про каменюгу эту Гольян рассказывал, что она движется. Сама собой от севера к югу. И Хобот подтверждал, что наша «каменная лысина» из камней-ползунов. Вроде как есть такие на планете валуны и скалы, что умеют двигаться. Куда и зачем, ученые и головы ломать перестали. Да и кому это сейчас интересно? Хотя я лично считал, что это еще одна форма жизни, только и всего. Есть, значит, животные, есть деревья, а есть камни. И у всех, наверное, своя душа, свои мечты и желания. Вот они и тянулись кто куда — деревья к солнцу, а камни — к каким-нибудь загадочным полюсам. А то, что мы их не понимаем, так и им нас понять было почти невозможно. Попробуйте-ка, вообразите себя мудрой и большой скалой, посмотрите сторонним взглядом на человечество — и поймете, что я прав…