Дмитрий Копьев - Хроники разбитого мира. Роби и тайна фриджитов

– Дед, подожди, – перебил его тогда Роби. – Ты сам меня учил, что есть предметы, которые обладают прямым предназначением, поэтому лучше оставить яйцесчету одну функцию, считать яйца.

– Что плохого, если он будет уметь и то и другое? – не унимался Оберон.

– Ну да, это полезно. Но чаще всего приводит к тому, что прибор глючит и не будет выполняет даже главную свою функцию… Так что оставь это и пойдем займемся огородом!

Дед Оберон задумался, отложил инструменты и проворчал: «Ты всегда хочешь, чтобы было просто!» Это означало, что в споре Роби победил.

Курицу поменьше звали Сэм. Роби и дед Оберон нашли ее в лесу, во время одной из вылазок и так и не смогли определить, почему она была одноногой – то ли родилась такой, то ли подверглась нападению дикого животного. Не размышляя долго на эту тему, Роби и дед взяли бедняжку домой, а позже сделали в мастерской настоящий металлический протез, на котором Сэм передвигалась до сих пор.

Третья, Малышка Сью, не имела никаких технологических особенностей и приспособлений. Она была самой обычной серой курочкой. Только очень робкой. Когда яйцесчет Марты начинал пищать, сообщая о скором появление яйца, Сью в ужасе убегала. А металлическую лапку Сэм, громко скрипящую в суставе, боялась настолько, что старалась держаться от нее подальше. Кажется, Сью чувствовала себя лишней и приходила есть, только когда Марта, Сэм и еще один житель курятника, петух Арнольд, скроются из глаз. Поэтому, чтобы Малышка Сью не отощала, дед часто кормил отдельно, после всех.

Поставив мешочек с крупой на землю, Оберон крикнул громким и зычным голосом в сторону курятника:

– Арнольд! Обед!

– Давай помогу! – предложил Роби, подбегая к деду.

– О, а я думал, ты сегодня уже не проснешься! – засмеялся Оберон, – Хотел уже съесть твой завтрак!

Подбежав к курятнику, Роби взял с его крыши большой и крепкий прут с петлей на конце. Тихонько повернул ключ в замке, и тот упал на землю. Взявшись за дверцу, мальчик, волнуясь, вопросительно посмотрел на деда. Тот, уже державший в руках небольшую цистерну с бензином, до этого стоявшую неподалеку, кивнул. Роби отпустил дверцу, и она открылась медленно и со скрипом.

На секунду на поляне воцарилась идеальная тишина. Потом внутри курятника что-то зашевелилось с отчетливым лязганьем. Услышав это, Малышка Сью пулей метнулась за дом, а Марта и Сэм неспешно отошли на безопасное расстояние. Спустя несколько мгновений поляну огласила сирена, та самая, что будила Роби каждое утро, и наружу вылетел петух Арнольд.

Он был огромен – размером чуть ниже Роби. Издавая оглушающий вой и пыхтя дымом, петух понесся прямо к деду, но Роби резко накинул петлю на металлическую птичью шею. Он изо всех сил сдерживал петуха, подпуская его к Оберону аккуратно, шаг за шагом, в то время как петух, упираясь в землю железными когтями, тянулся вперед и вертел головой, глядя на мальчика то правым черным глазом, то левым – красным и мигающим, как лампочка.

Приблизившись к петуху, Оберон открыл канистру, из которой прямо в распахнутую птичью пасть полилось тягучее желтое масло. Арнольд еще шире раскрыл металлический клюв и поднял голову вверх. Сирена, рвущаяся из его горла, наконец, умолкла. Выдохнув и встряхнув затекшие руки, мальчик отпустил шест, снял петлю с шеи петуха и убрал инструменты на крышу курятника – до следующего раза.

Момент, когда в их доме появился Арнольд, Роби помнил плохо – он был тогда совсем мал. Но хорошо знал эту историю от деда, который любил рассказывать, как во время очередной вылазки в лес наткнулся в развалинах на какой-то необычный механизм, похожий на те, что производят в Бест-Хард-Сити. Однако, рассмотрев машину, дед к своему удивлению обнаружил, что это обыкновенный живой петух, только с множеством механических имплантов. Оберон принес петуха домой, починил и выходил, решив, что тот может служить отменным ночным сторожем. В механической части петушиных внутренностей, между шестеренками, была вложена старая фотография мускулистого мужчины, позировавшего на камеру, а на ее обороте были слова: «Моему дорогому другу от Арнольда». Так сторожевой петух получил свое имя.

И хотя часть головы, шея и обе ноги нового обитателя поляны были заменены протезами, он на удивление быстро подружился с курочками и защищал их по ночам от лисиц и прочих хищников. По утрам он будил поляну оглушительной сиреной, которую дед так и не смог заменить на более приятный звук – да хотя бы на свое пение! «Ой только не это! – в шутку возмущался Роби, – Пусть будет сирена! Всяко лучше твоих странных песенок!»