Яна Летт - Мир из прорех. Иные земли

Кая уже шла в сторону капитана Стерх, когда дверь машины за ее спиной со скрежетом открылась и что-то размером с голову упало на снег к ее ногам.

– Прихвати пирожки с собой! – крикнул Север ей вслед, приветливо махнув ее спутникам. – Угощайтесь, господа. И подумайте о том, что я сказал… Настоящий холод еще впереди.

Артем наконец выбрался из цепких лап дремотного дурмана. В голове прояснилось, и шум морских волн стал просто шумом, а мир перестал кружиться. Призраки Каи и Сандра ушли – но вот Ган никуда не делся, и пока что Артем не мог понять, радоваться этому или нет.

Ган сидел у костра неподвижно, как неживой. Его зеленые глаза пристально смотрели куда-то в центр кострища, словно ища что-то среди мерцающих углей. Он обхватил себя руками и время от времени слегка вздрагивал всем телом, как от холода, хотя воздух еще был теплым.

Артем пытался разговорить Гана, но тот не реагировал, как будто слова были такой же частью мира вокруг, как шум моря или шелест листьев. В конце концов Артем оставил свои попытки, решив, что Ган вполне может быть очередным плодом его воображения.

Но теперь он окончательно пришел в себя – а Ган остался. Кровь на его лице совсем засохла, застыла пугающей глянцевитой маской и пошла мелкими молниями трещин.

– Тебе бы умыться, – осторожно сказал Артем. – Ты весь в крови.

Некоторое время ему казалось, что Ган все еще не замечает его, но потом князь медленно повернул к нему голову – тяжело, неповоротливо, как будто проворачивая тугой шарнир.

– Кровь, – тихо сказал он, и это было первым, что Артем от него услышал на этой стороне.

– Да, кровь. – Артем растерялся.

Что бы ни произошло, Ган точно не притворялся – слишком неподходящий момент для игр, и даже князь должен был прекрасно это понимать. К собственному стыду, на миг Артем даже обрадовался, поняв, что Ган реален. Пусть они не любили друг друга, князь был хорошим воином – Артем до сих пор помнил, как тот в одиночку справился с огромным Болотным хозяином, – а значит, его собственные шансы на выживание резко возрастали.

Однако сейчас Ган вряд ли сумел бы кого-то защитить.

– Кровь, – повторил он и отвернулся к огню.

Артем лихорадочно размышлял. Возможно, это связано с тем, что Ган прошел сквозь прореху? Тогда почему с ним самим все было в порядке?

Шок? Он понятия не имел, как привести Гана в чувство, и, пока они продолжали сидеть на берегу, время утекало сквозь пальцы. Он осторожно пошевелил рукой. Его рана не болела, лоб был прохладным. Ночные бражники подействовали – но надолго ли, Артем не знал.

Почему-то с появлением Гана – кого-то реального, столь же чуждого этому пустынному берегу, как и он сам, – Артем как будто очнулся от странного сна. Как мог он думать, что никогда не вернется назад? Способ найдется, должен найтись, особенно теперь, когда их двое. Дело было за малым – вернуть Гана. Пока что при взгляде на него Артему казалось, что рядом с ним у костра – покинутый дом, пустая оболочка.

– Ладно. – Артем поднялся с песка. – Давай подойдем к морю? Умоешься.

Ган продолжал сосредоточенно рассматривать огонь, как будто видел его впервые.

Артем вздохнул, шагнул к князю и протянул руку. Рука дрожала. Если Ган полезет драться – а Артем слышал, что такое с людьми в шоковом состоянии случается, – ему не справиться.

Ничего не произошло – князь как будто не заметил его прикосновения.

– Пойдем, а? – Это прозвучало просительно, жалко, и Артем разозлился на себя.

Он сильнее ухватил Гана за плечо, потянул вверх. Тот покорно поднялся и последовал за Артемом. Вслед за ним подошел к берегу и остановился у самой кромки воды, равнодушно глядя на подкатывающие к нему кудрявые пенные завитки. Его руки висели вдоль тела безвольно, как плети.

– Ладно… – пробормотал Артем.

Он намочил в соленой воде лоскут ткани, припасенный для перевязки, и начал осторожно оттирать засохшую кровь с лица князя. Оно все было в синяках и ссадинах. Гану наверняка было больно, но он не издавал ни звука, как будто ничего не чувствовал. Кровь никак не оттиралась, и в конце концов Артем наклонил лицо Гана к воде и осторожно умыл его. Лицо выглядело плохо, очень плохо – один глаз заплыл, и Артем ощутил противный комок в горле при мысли о том, что это своими руками сделал Сандр, который так любил классическую музыку, с которым не надоедало разговаривать вечерами.

А еще Артему было не по себе от того, что раньше он вот так ни о ком не заботился – только о дедушке Каи. Странно было умывать лицо, по которому в обычных обстоятельствах он мечтал только съездить. Теперь он видел его совсем близко и пытался почувствовать обычное раздражение. Но на этом лице не было ни уверенности, ни насмешливости – только потерянность. Ненавидеть обладателя этого лица не получалось.