Мария Зубарева - Загадки зла

«Что же ещё? Волосы! Мавки любят расчёсывать волосы!» – вспомнила ещё один её рассказ и громко крикнула:

– Стойте, у меня для вас подарок!

Я сорвала с головы ободок и кинула его в сторону болота. Мавки рассмеялись и, бросив Варда, помчались к мутной воде между кочками. Сама я подбежала к мальчику с зеленоватым лицом. Он силился что-то сказать, но у него это плохо получалось.

– Бежим, пока они не опомнились! – закричала я.

Подхватив под руки Кеная, мы быстро, как только могли, двинулись к кустам магонии. Мавки дрались из-за ободка.

– Спасите, – шепнула я родным колючкам.

Словно не желая, кусты медленно распахнули свои ветки, но всё же через мгновение я увидела знакомый дом на Сиреневой улице, из ворот которого выбегали отец и Илер.

Я проснулась оттого, что очень хотелось пить. В комнате было темно. Я решила спуститься на кухню, чтобы взять стакан воды, но удалось лишь слегка пошевелить рукой: всё тело как будто одеревенело.

– Милая, проснулась. – Услышала я папин голос, и ночник слегка рассеял темноту.

– Пить… – Казалось, горло обожгло кипятком.

– Верн, она пришла в себя, – сказал кому-то папа по слайму.

Через мгновение в комнате стало тесно: вошли тётя и Илер, за ними мама почему-то с заплаканными глазами, а затем в дверь протиснулся пожилой человек – его черты были грубее, чем у квеббеков, – и проворчал:

– Ну и что вы здесь столпились? Девочке нужен покой.

– Пить… – мне снова удалось прохрипеть.

– Конечно, сию минуту, – весёлым голосом сказал он мне, отмеряя в стакан с водой какое-то снадобье.

По комнате поплыл аромат резеды и пустырника. И вскоре долгожданная влага попала в мой рот.

– Верн, как скоро она поправится? – У входа в комнату стоял дядя Бреннит.

– Поправится, обязательно поправится, но больше не будет применять магию до Посвящения. – Подмигнув мне, весёлый лекарь начал выпроваживать всех из комнаты.

Перед глазами всё стало расплываться, и вскоре мне приснился странный сон, что моя вечно недовольная мама целует мои руки и шепчет:

– Прости меня, дорогая.

Когда солнечный лучик разбудил меня на рассвете, потянувшись, я поняла, что у меня ничего не болит. Прошлась по комнате и выглянула в окно: лучи солнца пробивались сквозь деревья и дома, а магония, кланяясь на ветру, словно приветствовала меня.

На тумбочке рядом с кроватью лежал новенький слайм. Я включила его. Самой главной новостью на его лепестках было: «.. 25 августа пропали сыновья двух влиятельных особ… С какой целью это было сделано – неизвестно… Сообщения о преступлениях появились сразу же на всех улицах… ещё до того, как ладостражам стало об этом известно.

…в результате сильных разрядов молнии магические путы, которыми похитители удерживали пленников, разрядились, и Варду с Кенаем удалось бежать…». Обо мне не было ни слова.

В комнату вошёл папа, взглянул на экран слайма, а потом сказал:

– Лэнди, тебе сейчас лучше переодеться и пройти в гостиную. С тобой хотят поговорить.

Когда через несколько минут я спустилась вниз, поняла, что меня ждут ладостражи – серебристо-серые костюмы мужчин показывали принадлежность их к данной организации.

– Лэнделин из клана Озёрных? – спросил меня немолодой квеббек с очень худым лицом, левую половину которого пересекал тонкий шрам.

Я кивнула и села в кресло. За моей спиной встал папа и положил свои руки мне на плечи. Ладостражи устроились на диване напротив.

– Расскажи, пожалуйста, что видела в ту ночь и как ты там оказалась, – второй ладостраж слегка картавил.

Я вздохнула, почувствовав, как ободряюще сжал моё плечо папа, и, путаясь, начала свой рассказ. Когда замолчала, увидела, что к слушателям присоединились мама с тётушкой и дядя с Илером. На их лицах читались растерянность и неверие.

– Это немыслимо. Ты ничего не могла перепутать? – Квеббек со шрамом словно сверлил меня взглядом. – Верн, ты же понимаешь, что всё, что рассказывает девочка, не может быть.

– Нет, я не лгу. – Мне хотелось съёжиться и убежать, и только папины руки помогли справиться с волнением. – Лицо женщины было похоже на моё, я сейчас покажу.

Волнуясь, я быстро достала из кармана слайм, набрала приложение «Тотем Нимфеи», ввела данные, и вскоре все собравшие смотрели на трёхмерную голограмму, кто-то с удивлением, а кто-то страхом. Ладостражи попросили слепок получившейся голограммы и удалились, взяв со всех обет неразглашения. А после их ухода я спросила: