Маргарет Хэддикс - Самозванцы

Впрочем, Эмма понимала, что это глупо, ведь Натали и так была добра ко всем троим Грейстоунам – по крайней мере теперь. Когда они только познакомились, она вела себя иначе.

– Эмма, ты даже не посмотрела на свой подарок! – пожаловалась Натали, притворно надув губы. – Он такой блестящий, я специально выбирала! – Она, конечно, шутила.

Эмма опустила голову, изображая глубокое отвращение. На полу лежала розовая подушечка, расшитая блёстками. Интересная розовая подушечка, на самом деле. Блёстки были двусторонними и могли переворачиваться. Эмма уже видела такие штуки. Если провести рукой по подушечке в одном направлении – блестки складывались в сверкающее белое сердечко. Если провести в другую сторону – сердечко становилось фиолетовым.

Но, отскочив от рук Эммы, подушечка упала на пол как-то странно. Половина сердечка получилась белой, половина фиолетовой, а в середине, на границе двух цветов, образовалась неровная линия. Один ряд блёсток стоял боком, словно они не определились. Несколько штук даже сломались – согнулись или покоробились: скорее всего они уже ни в какую сторону не легли бы нормально. Эмма прищурилась, задумчиво глядя на узкую ломаную линию, которая была не белой и не фиолетовой, а прозрачной.

А потом она подпрыгнула, схватила с пола подушечку и закричала:

– Вот оно! То, что нужно! Теперь я знаю, как найти маму!

Эмма, похоже, сошла с ума.

– Да, конечно, это сердечко, но оно необязательно от Джо, – сказал Чез.

Хотя он пытался говорить ободряюще и серьёзно, как положено старшему брату, который способен всё уладить, прозвучало это очень печально. В последнее время Чез совсем разучился говорить другим тоном.

В тысячный раз за минувшие две недели он пожалел, что с туннелем, ведущим в параллельный мир, всё вышло именно так. Что, если бы он, Чез, не потянул рычаг, который закрыл туннель навсегда? Если бы он вытолкнул остальных ребят и госпожу Моралес в наш мир, а сам схватился с ужасными людьми, которые их преследовали? Если бы, отправив остальных в безопасное место, он убежал от погони и разыскал загадочного Джо, который помог им спастись и обещал выручить маму? Судя по всему, у Джо не получилось. Если бы мама спаслась из другого измерения, она бы уже вернулась и разыскала их.

– Я знаю, что это не от Джо! – сказала Эмма. Она буквально подпрыгивала, воздев блестящую розовую подушечку в воздух, как трофей. – Он показал нам красное сердечко, которое нарисовал Финн. Оно символическое. А в это сердечко никто не вкладывал никакого смысла – ну, разве что «бедные детки, как жаль, что вы потеряли маму». Ничего другого оно не означает. Но блёстки, блёстки… Теперь я всё поняла!

Оттого, что Эмма так скакала, у Чеза заболели глаза. Сам он чувствовал себя страшно утомлённым и вялым. Но наконец до него дошло.

– Всё? – шёпотом переспросил он.

– Да! – Эмма закружилась, словно в танце. – Слушайте, я абсолютно неправильно представляла себе тот мир. Я думала, что он находится под землёй, и поэтому нам нужно найти другой туннель – ещё один тайный ход с рычагом или вращающуюся комнату, чтобы туда попасть.

– А разве нет? – спросила Натали.

– Нет, – помотала головой Эмма. – То есть, наверное, найти такую комнату тоже можно – но это как искать иголку в стоге сена. Один-единственный подвал на планете, где подвалов миллионы! Мы даже не знаем, существует ли он. Но у нас и так есть всё, что нужно, чтобы попасть в другой мир. И с самого начала было! Как рубиновые туфельки у Дороти, которые в любой момент могли перенести её из страны Оз обратно в Канзас.

Чез машинально взглянул на ноги Эммы. На ней действительно были красные кеды, её любимые. Но вряд ли она имела в виду их.

– Смотрите, – продолжала Эмма, показывая им подушечку. – Давайте представим, что параллельные миры похожи на это сердечко. Представим, что наш мир – фиолетовые блёстки, а тот мир – белые. – Она провела рукой по блёсткам туда-сюда, переворачивая их с одной стороны на другую. – Эти миры находятся друг под другом – но в то же время они и сверху, и рядом. Каждая молекула другого мира втиснута между молекулами нашего. Точно так же, как белые стороны блёсток находятся между фиолетовыми. И каждая блёстка какой-то частью касается одновременно белого и фиолетового. Таким же образом каждая часть нашего мира соприкасается с тем миром!