Олег Раин - ЗБ [litres]

– Ты… Ты… – он вдруг шагнул ко мне, со стуком переставив костыль. – Ты ведь была там ? Когда мы горели…

Точно клюв вылупляющегося птенца ударил в скорлупку, яичная пелена распалась. Я даже не вспомнила, а просто увидела картинку. Точнее, кадр: бредущие люди, а впереди боец с автоматом, тянущий за собой девчушку. Как и я, он щурился! Я плохо видела его, он – меня. Но вот улыбку его запомнила. И этот беспомощный прищур…

– Ты был весь черный, с девочкой… – хрипло проговорила я.

– Да, с Наташкой, это дочка нашей соседки.

А ты… Мы ведь все тебя видели! А потом головы ломали, переругались даже. – Евгений помотал головой: – Ничего не понимаю…

– И я не понимаю, – попыталась вмешаться Лиза. – Может, нам переместиться куда-нибудь? Или такси взять?

– Тихо! – Евгений словно чего-то испугался и снова, шагнув вперед, неожиданно ухватил меня за кисть. Для этого ему даже пришлось отпустить костыль, и его едва успела подхватить Альбина.

– Сейчас… Еще немного… – держа меня за руку, Евгений осторожно коснулся моих волос. – И прядку эту ни с чем не спутаешь. Это ведь ты нас тогда вывела и спасла. Мы умирали в каменном мешке, а ты указала тропку… Сколько раз я потом вспоминал тебя, все мозги сломал. Но ведь это правда? Я не свихнулся? Ты была тогда с нами?

Я замороженно кивнула.

Евгений поднес мою руку к своему лицу, прижал к щеке – горячей, слегка колючей.

– Бли-ин! – певуче пропела Лиза.

Вторя ей, Альбина негромко рассмеялась:

– Чудеса-а!

Я улыбнулась. Наша обворожительная Альбина даже не догадывалась, насколько она близка сейчас к истине. То, что случилось, и впрямь можно было именовать чудом. Но я почему-то уже не удивлялась. Совсем-совсем. Для того ведь и появилось ЗБ в нашем городе, на нашей планете. А нам… Нам оставалось только принимать чудеса как данность, привыкать к ним и жить с ними. И кажется, у нас начинало что-то получаться.

Финальный аккорд прозвучал на следующий день, когда пришел в гости дядя Витя. Пришел он не с пустыми руками, а с гитарой, и теперь они сидели с папой на диване и тихо пели старые песни. Они редко пели, чаще спорили и ругались, а вот сегодня как-то не получалось ругаться. И, обнявшись с мамой, мы слушали их с придыханием, боясь сбить с доброй тональности, боясь спугнуть волшебный момент.

Мама комкала в руках платок, часто прикладывала к глазам, а я держала в руках часы. Потому что ровно в семь к нам обещал заглянуть дядя Боря. Наверное, еще неделю назад я бы смирилась и плюнула, но сегодня все было по-другому. А может, это я стала иной – после ЗБ, после примирения с Альбиной, после удивительной встречи с Евгением. Как бы то ни было, но я дозрела, потому что точно знала: больше споров в нашей квартире не будет, во всякой случае тех, которыми дирижировал дядя Боря.

Пели на два голоса, и получалось у них здо́рово! Я даже не подозревала, что наши мужчины умеют так здорово петь! А всего-то и нужно было – забыть про политику и взять в руки гитару…

Уходить не хотелось, но в нужную минуту я все же заставила себя подняться и выскользнула в прихожую. Чтобы меня не услышали, дверь за собой прикрыла с ювелирной осторожностью. Раньше я пошла бы на хитрость и попросту отключила домофон со звонком, но в этот вечер все должно было произойти совершенно иначе. И потому, стремительно спустившись по лестнице, я вышла на улицу и заняла пост у подъезда.

Люблю пунктуальных людей! Вот и дядю Борю мне не пришлось долго караулить. Он шагал деловито – с сумкой, нагруженной пивом, человек-детонатор и человек-провокатор.

Я двинулась ему навстречу, широко улыбаясь.

– А-а, Лерочка! Привет-привет! Что, народ уже в сборе?

– Все в сборе. – слово «все» я выделила и заступила ему дорогу. – Вы знаете, у нас там сейчас всё так трогательно и просто замечательно, и не надо вам туда ходить.

– Не понял? – он остановился, удивленно приподнял брови.

– Что ж тут непонятного? Вы больше к нам не приходите, пожалуйста. Так выходит, что вы заставляете их нервничать, кричать, а у папы от этого болит сердце. Я его очень и очень люблю, понимаете?

– Погоди, погоди, Лер! Что ты такое говоришь?..

– Вы ведь не желаете ему зла, правда? Или все-таки желаете?

Дядя Боря растерянно сморгнул. Кажется, до него дошло, что его не собираются пускать в дом.