Виталий Губарев - Путешествие на Утреннюю Звезду [Другая редакция]

— А о чём он думает? — допытывался Илья.

— Это тайна, - снова вздохнула девочка и пошла дальше.

Приятели молчали. Можете себе представить, как они были озадачены.

— Девочка! — крикнул ей вслед Илья. - Как тебя зовут?

Она полуобернулась и коротко ответила:

— Забава.

— Забава? — пробормотал Илья. — Вот чудное имя…

Когда она скрылась за углом, кругленький и толстощёкий Никита, который до сих пор не проронил ни одного слова и стоял неподвижно, словно заворожённый волшебником, передёрнул вдруг плечами и горячо шепнул:

— Ребята! Это так нельзя оставить!

Илья и Лёшка выжидательно посмотрели на него.

— Давайте разведаем эту историю? - заговорщическим тоном продолжал Никита.

— Как? — в один голос спросили Илья и Лёшка.

— Перелезем через забор…

— Когда?

— Сегодня вечером.

— Вот здорово!- воскликнул Лёшка и от удовольствия потёр ладонь о ладонь. - Только чур не дрейфить! Встретимся, когда стемнеет… Да, ребята, наденьте длинные штаны, а то возле забора такие густые ёлки, что можно исколоться…

Когда совсем стемнело, мальчики осторожно подобрались к таинственному забору. Ночь была тихая, безлунная. Звёзды отчётливо мерцали над ёлками, и Млечный Путь стыл в небе огромным неясным облаком. Было душно, пахло смолой и тёплой сыроватой землёй.

Приятели долго лежали на колючем ковре из высохших ёлочных иголок, прислушиваясь и безуспешно стараясь разглядеть что-нибудь в щелях забора.

— Полезли! - наконец решительно сказал Илья и пошевелился. Ёлочные иголки зашуршали под ним.

— Тише!- зашипел Лёшка, который храбрился днём, но теперь вдруг почувствовал, что его покидает смелость. - Ребята, может, не надо?

— Почему? - удивился Никита.

— А если там собака?

— Эх ты!- Илья выплюнул попавшую в рот ёлочную иголку. - Если бы там была собака, она давно бы нас учуяла.

— А может, собака учёная… Ты перелезешь, а она тебя - хвать!

— Ну да, хвать! - усмехнулся в темноте Илья. - Я её сам хвачу. Тьфу! Сколько иголок в рот набилось! Полезли.

Высокий и сильный, он легко подпрыгнул, ухватился за верхнюю доску, бесшумно подтянулся и сел, опустив ноги по ту сторону забора.

— Что там?- нетерпеливо спросил Никита.

— Темнота… за ветками ничего не видно, -шептал Илья.- Нет, стой, где-то светится!

— Где?

— Далеко отсюда. Плохо видно.

— Дай руку! - заволновался Никита, и через несколько секунд, отдуваясь, сел на заборе рядом с Ильёй.

— Ребята, не надо! — жалобно простонал внизу Лёшка.

— Отстань ты! А ещё говорил: «Чур не дрейфить!» — презрительно бросил Илья и спрыгнул по ту сторону забора.

— Ребята!- заметался среди ёлок Лёшка. - А как же я? Никита, помоги!

— Не пищи!- сердито сказал Никита. - Держись за мою ногу. Да не дёргай так, а то я слечу!

— Ух ты!- простонал Лёшка, взбираясь на доски. - Какой забор высокий. А где Илья?

— Чш-ш!.- раздалось из темноты. — Прыгайте…

Никита и Лёшка прыгнули и тихонько взвизгнули, потому что угодили в заросли крапивы.

— Илья, куда теперь? — простонал Лёшка.

— Ползите прямо, - сдавленным шёпотом сказал Илья непонятно откуда.

— Тут кругом крапива, — хныкал Лёшка. — Ох, лицо горит! Где ты, Илюшка?

— Здесь… молчите!

Наконец они нашли его. Илья лежал в высоких лопухах в десяти метрах от веранды тесового дома. Тёмный силуэт загадочного дома с ажурной башней над верандой ясно вырисовывался на фоне звёздного неба. Все окна были темны. И только в чуть приоткрытой двери на веранде тонко серебрилась полоска света.

— Небось спят, — сказал Лёшка, но Илья предостерегающе ткнул его кулаком в бок.

В этот момент над круглым столом на веранде вспыхнула лампа, дверь распахнулась, и на пороге показалась Забава. Она была всё в том же голубом платье.

В одной руке девочка держала никелированный чайник, а в другой - решётчатую подставку к нему. Капельки пота сверкали на её лице. Она поставила чайник на скатерть, перегнулась через перила и, глубоко вздохнув, крикнула в темноту:

— Дедушка! Чай готов! Слышишь, дедушка? Хватит гулять!

— Иду, внучка!- раздался за домом глухой, чуточку сипловатый голос. Из-за угла быстро вышел человек с седой бородой. Десятки белых мотыльков, потревоженные его шагами, вспорхнули с клумбы и закружились в воздухе, словно хлопья снега. Помахивая в такт шагам рукой, он обогнул клумбу и бодро взбежал по скрипучим ступенькам на веранду. Был ещё он строен, и если бы не шёлковая борода, скорее походил бы на молодого человека. И глаза у него были юные — ясные и ярко-голубые, как у внучки.