Олег Раин - Два мудреца в одном тазу...

— Не утонет твое корыто? — засомневался я. — Тяжеленное, наверное.

— Корабли тоже тяжеленные, а плавают.

— Все равно — надо проверить…

Именно это мы и сделали. Стащить корыто в воду было не так-то просто. Но Вовыч был сказочно силен, а я знал про рычаг Архимеда, и, объединив науку с мускулами, мы столкнули бадью в воду. И вот чудо! — железная посудина не утонула. Просела до половины, но удержалась. И даже когда Вовыч шагнул в нее, качающееся корытце тонуть не стало.

— Залезай, — отважно пригласил одноклассник.

— Ага, — я неловко перебросил ногу через железный борт. Еще секунда, и я стоял рядом с Вовычем. Удивительно, но железная бадья держала нас двоих! Спасибо старику Архимеду: силу-то выталкивающую корабли из воды, тоже открыл он. Славный был сиракузец! Очень полезный для общества.

Парой досок мы оттолкнулись от глинистого обрыва, и уже через несколько мгновений между нами и берегом оказалась приличная полоска воды.

— Куда держим курс? — поинтересовался Вовыч.

— На этот… На зюйд-зюйд-вест. В смысле — сначала прямо, а потом чуть правее той балки.

— Понял…

Я толкнулся доской более решительно.

— Судно, конечно, не фонтан, но вроде плывем.

— Ага… — Вовыч тоже попытался толкнуться, но доска у него ушла в воду целиком и дна не достала. Ойкнув, Вовыч положил ее поперек корыта, а сам присел, ухватившись за ржавые края.

— Глубоко, блин…

— Сам же говорил — два километра. Тут грести сподручнее.

— Я бы греб, — Вовыч заметно побледнел, — но как-то не получается, когда качает.

— Это пройдет, — успокоил я друга. — Морская болезнь долго не длится.

— А сколько она длится?

— Ну… У всех по-разному, — уклончиво отозвался я, потому что ответа на каверзный вопрос не знал. — Главное — делом полезным заниматься и не есть много жирного.

— А мы каким делом будем заниматься?

— Ну… Можем за айсбергами следить, а можем палубы драить. Главное — не кукситься.

— Кто куксится-то?

— Никто, конечно. Просто берег-то вон уже где…

Вовыч посмотрел за спину и, по-моему, скуксился окончательно. Так-то он парень храбрый, в боях с ашками не раз меня выручал. Да и перед четвероклашками не дрогнет, но тут я его понимал. Вода ж — стихия, с ней не пошутишь. Особенно когда цунами или водовороты. Видел я в фильмах, что они вытворяют с людьми. Страшная штука! Тут, может, и Пушкин растерялся бы! Александр Сергеевич…

Махонькое судно между тем относило дальше и дальше. То ли ветром, то ли обманчиво теплым течением Куросио. Нам и грести было необязательно. Берег, от которого мы только что отплыли, начинал расплываться в белесой дымке. Мне тоже стало не по себе, и я вдруг понял, что успел соскучиться по маме с папой, по сестренке и по нашей двухкомнатной уютной квартирке. То есть минуту назад еще не скучал, а тут вдруг заныло под ложечкой. Или под вилочкой… Словом, где-то в животе. И малодушно захотелось вернуть все обратно. Хотя бы на пару-тройку минут. А уж там все взвесить повторно и как следует поразмыслить над резонностью путешествия. Чтобы не получилось, как у тех двух лошаков. Ну помните еще стишок детский? Два мудреца в одном тазу пустились по морю в грозу — и так далее… Нехорошо, в общем, у них там все закончилось…

И чего мы вечно куда-то спешим! Клоуны, блин, торопыги.

«Не спеши жить», — любит говорить моя мама. Раньше я этого не понимал. То есть понимал так, что надо жить медленнее. Помните песню Высоцкого: «Чуть помедленнее, кони!». Мой папа ее прямо обожает. Он вообще старичков любит — Высоцкого, Цоя, Бутусова. Постоянно что-нибудь включает послушать. И «Коней» этих чуть ли не каждые выходные ставит. Вот и я, наверное, как-то пытался соответствовать — ходил в два раза медленнее, ел, умывался. С этим у меня как раз неплохо получалось. Скажем, просыпаться, постель там заправить или зубы почистить — я мог даже в три или четыре раза медленнее! Но тут мама почему-то проявляла нелогичность, и мне прилетали втыки:

«Опять тянешь резину! Не копайся! Сколько можно мозолиться?» И так далее в том же духе. А попробуйте на школьной физкультуре медленно прыгнуть через гимнастического коня! Или на вопросы у доски отвечать с неспешностью столетнего дедушки. И схватите двояк, как миленькие.