Анка Штурм - Поезд ночных теней [litres]

– Это невозможно.

Мысль о том, чтобы спросить раздражённую, взбешённую маму о Йонте, пугала сама по себе. А спрашивать её о Йонте и Всемирном экспрессе – это всё равно что поджечь спичку сразу с двух концов.

– Невозможно, – повторила Флинн в отчаянии.

До конца ужина никто больше не говорил о Йонте, гимне или выключившемся свете. Когда большинство учеников уже приступили к десерту (чизкейк в шоколадной глазури), внезапно открылась железная дверь в конце вагона, и тёмная ночь извергла в столовую два высоких, стройных силуэта. Первым оказался канадский доктор Бентли, окинувший вагон довольным взглядом доктора Франкенштейна, пробудившего к жизни своего монстра. Голос у него за спиной резко, словно холодный вечерний воздух, обдал затылок Флинн:

– Что я пропустила?

Флинн вздрогнула. Она взглянула в сторону двери – там стояла она: в ярко-красных лодочках, в узких очках на кончике носа, вызывающе уперев руки в боки. Гарабина. Она очнулась.

Гарабина прошла через вагон к буфету, как модель по подиуму. Все в столовой смотрели ей вслед. Флинн заметила облегчение в глазах учителей, но и недоумение на лице Кёрли. Она услышала, как двое третьеклассников восторженно присвистнули. В тишине вагона это прозвучало на редкость потерянно. Над столиками повисло напряжённое любопытство павлинов. Слышался только громкий и дробный перестук колёс.

Никто не произнёс ни слова – в то время как Гарабина положила в тарелку бигос и села на своё привычное место напротив Стуре Аноя. Бледный мальчишка, казалось, был этому не особенно рад. Гарабина, взяв ложку, помедлила и оглянулась на любопытные лица вокруг.

– Прямо не знаю, на что тут и смотреть, кроме как на мою неземную красоту, – громко сказала она.

Уже не в первый раз Флинн страстно захотелось держаться на глазах у всех с такой же уверенностью в себе. Она ждала, что лампочки в поезде опять начнут мигать, но ничего подобного не происходило. Может, Даниэль всё-таки прав и внезапная темнота за ужином была просто перебоями в подаче электроэнергии.

– Как вы думаете, почему Гарабина ничего не сказала? – спросила Пегс на пути по бесчисленным вагонам Всемирного экспресса. – То есть почему она не поговорила с нами о том, что произошло на крыше в прошлое воскресенье? Надеюсь, у неё ещё будут из-за этого большие неприятности. – В уголках губ у неё остался шоколад, и она кружилась, напевая себе под нос школьный гимн. И всё же от Флинн не ускользнули нотки озабоченности в её голосе.

Флинн провела рукой по рукаву клетчатой рубашки Йонте.

– Я рада, что Гарабина не высмеяла мою одежду, – пожав плечами, сказала она. Флинн на приветственной церемонии в клетчатой рубашке вместо формы – для прежней Гарабины тут было чем поживиться. Но Гарабина, несколько минут назад стоявшая в столовой словно разбуженная поцелуем принцесса, не удостоила Флинн ни единым взглядом.

– Могла бы спасибо сказать, – возмутился Касим, на ходу скользя пальцами по нижней перекладине оконных рам, где порхающие буковки объявляли: « Городская гмина Щитно ». Внезапно пальцы Касима забегали как у играющего гамму пианиста, и большинство незакреплённых буковок исчезли у него в рукаве. « иЩи », краем глаза прочитала на оконной раме Флинн. Она печально вздохнула. – В конце концов мы не дали ей совершить преступление, – сердито закончил свою мысль Касим.

Флинн спросила себя, понимает ли он, что, так бездумно воруя, тоже каждый день совершает преступления.

– Убийство, – добавил Касим, словно прочитав мысли Флинн. – Она собиралась помочь мадам Флорет открутить назад время в поезде. На двадцать пять лет! Не останови мы их обеих – нас бы уже не было.

– Убийство! – воскликнула Флинн и тут же прикусила язык. Мадам Флорет пыталась найти сестру. Флинн понимала, что по сути Касим прав. И всё же…

– Я думаю, Берт Вильмау беспокоится из-за мадам Флорет, – предположила она. Мадам Флорет преподавала героизм , и, кроме того, её сестра Йетти, одна из павлинов-фантомов, много лет назад исчезла из поезда. На ровном месте, бесследно. Совершенно так же, как Йонте.

Они вошли в комнату отдыха павлинов: постеры и мягкая мебель в тишине и полумраке.

– Беспокоится?! – вздрогнув, возмутилась Пегс. Её голос эхом отразился от стен, словно в какой-то узкой пещере. В их сторону обернулись сидящие в креслах у двери Обри Бейкер и Весна Новак – две несносные третьеклассницы, которые на прошлой неделе распространяли о Флинн гадкие слухи.