Анка Штурм - Поезд ночных теней [litres]

Сейчас Даниэль в первый раз за день выглядел спокойным, а не как загнанная косуля. Волосы у него опять отрасли, и он был в коричневом костюме, а не в пижаме.

– Давай пройдём на несколько минут в обзорный вагон, – предложил он. – Там можно спокойно поговорить, как считаешь?

Флинн помедлила. Она не знала, было ли внезапное появление Даниэля её спасением от Кёрли или из-за этого так и останется нераскрытой какая-то большая тайна. Заведующий хозяйственной частью по-прежнему не сводил с неё пугающе пристального взгляда.

– Ладно, – наконец сказала она, зажимая блузки под мышкой. В голове у неё эхом прозвучали слова «Ты рада?», которые прогрохотал Кёрли, выдавая ей в прошлую субботу две мальчишеские рубашки. Вдруг устыдившись своего недоверия, Флинн взглянула в гневное лицо Кёрли и искренне сказала: – А теперь я рада. – В её словах слышалось тёплое спасибо.

На лице у Кёрли появилось озадаченное выражение, а Флинн с улыбкой повернулась к Даниэлю:

– Пойдём!

В хвосте состава было пустынно.

В Последнем вагоне стояла тишина и пахло затхлостью, как от старого чая. Флинн быстро вышла вслед за Даниэлем через последнюю железную дверь в обзорный вагон. Встречный ветер, смешиваясь с осенним ветром, приобретал здесь запах влажной земли и свежей древесной смолы.

– Рядом с Иркутском есть маленькая станция, – начал рассказывать Даниэль, не дожидаясь, пока за ними захлопнется дверь. – Сегодня вечером Всемирный экспресс сделает там остановку. Она внеплановая, но нам после этой ночи нужно пополнить складские запасы и проверить технику. Я обсудил это с центральным бюро.

Флинн спрашивала себя, зачем Даниэль ей всё это рассказывает. Она облокотилась на деревянные перила вагона. Больше всего на свете Флинн хотела бы вечно ехать вот так по бескрайним золотым лесам или жить в тени суровых гор, никогда не возвращаясь в конкретные «здесь» и «сейчас».

– Чёртова дешёвка! – Рядом с Флинн раздался металлический щелчок, и вспыхнуло крошечное пламя. Взглянув на Даниэля, она увидела, что он зажигает сигарету какой-то простецкой зажигалкой. – Мне очень жаль, Флинн, – пробормотал он, глубоко втянув в лёгкие облачко дыма. – Мне очень жаль, что тебе пришлось присутствовать при кончине мадам Флорет.

Флинн отвернулась. Похоже, эту тему ей не обойти.

– Мадам Флорет на моей совести, – тихо сказала она.

– Нет, – мгновенно и категорично возразил Даниэль. – А если и на чьей-то, то… – он снова затянулся сигаретой, – по крайней мере не на твоей, Флинн, – наконец сказал он и полным страдания яростным взглядом впился в зелёно-золотой пейзаж. Наблюдая за отцом, Флинн задавалась вопросом, знает ли он о докторе Крее. – А ещё мне жаль, что тебе пришлось увидеть меня ребёнком, – добавил Даниэль. – Это наверняка разочаровало тебя.

– Не особенно, – попыталась успокоить его Флинн. Слишком поздно она заметила, что эти слова прозвучали так, будто она всегда была о нём невысокого мнения.

Даниэль горько засмеялся:

– Понимаю. И ещё мне жаль, что вам всем пришлось пережить этот хаос. Ты и твои друзья оказали Всемирному экспрессу неоценимую услугу, вернув обычный ход времени и освободив поезд от снега. И как вам только это удалось!

Флинн закусила губу. Ей не хотелось рассказывать Даниэлю, что она призвала миространников – он явно попросит её сделать это ещё раз. А она сомневалась, что у неё получится. Ей требовалось сначала самой осознать, что же такое она ухитрилась этой ночью сделать на крыше.

Не дождавшись ответа Флинн, Даниэль со вздохом провёл рукой по волосам.

– И наконец, – сказал он, понизив голос, – мне очень жаль, что я просил тебя поговорить с Гарабиной. – Он заглянул в её золотистые глаза. – Ты права. Ты мне не сообщница.

Флинн чувствовала себя так, словно только что потеряла что-то, что ей по-настоящему даже не принадлежало. И всё-таки она сказала:

– Да, не сообщница.

В эту минуту Всемирный экспресс проезжал мимо какой-то крошечной станции, похожей на ту, что была в Брошенпустеле. Там стояли такие же ржавые скамейки, такие же старые сломанные указатели платформ, бетон потрескался, а урна покосилась. Флинн вздохнула. Захолустье везде выглядит одинаково.

Подчиняясь чистому порыву, она поправилась:

– Но иногда всё-таки сообщница. – Быстро выхватив у Даниэля пачку сигарет, она метким броском зашвырнула её в жестяную урну на перроне.

Мгновение, и поезд миновал станцию. Остался лишь ошеломлённый взгляд Даниэля, и это было лучшим, что случилось за день.