Питер Адамс - Охотники за привидениями и Барбинелла

– Ты – молоток! – вскричал Франциск. – Уважаю! Качать героя!..

К счастью, никто из окосевших гостей в данный момент не принимал короля всерьез.

– Спасибо, ваше величество, – поклонился Винчи.

Затем он повернулся к Катрин и продолжил:

– Я преследуем навязчивой идеей хоть как-то отблагодарить вас за то радушие и терпимость, какие вы являете по отношению к моей шумной и деятельной персоне... В этом направлении мной делались неоднократные отчаянные попытки, но то, что вышло в результате, ни в коей мере несоотносимо с добротой и теплом, получаемым от вас... Кстати, – Леонардо вдруг изменился в лице и отцепил от пояса блокнот, с которым никогда не расставался, – кажется, я открыл первый закон термодинамики...

Наскоро что-то пометив в блокноте, Винчи вновь обратился к гостям:

– Короче, я приготовил подарок, который, надеюсь, надолго останется для Катрин доброй памятью о дядюшке Леонардо. Я – плохой воспитатель, и, боюсь, не слишком заботливый наставник. Однако свою непосредственную функцию гениального механика и изобретателя я постарался выполнить с честью... Будьте добры, внесите подарок.

Заинтригованные гости притихли.

Трое слуг проворно метнулись за дверь и через минуту вернулись, держа в руках огромный сверток. Сверток был водружен прямо на стол. Винчи изящным движением руки сбросил тонкое покрывало и вдоль столов пронесся невольный вздох восхищения.

Между двумя блюдами, наполненными обглоданными говяжьими костями, высилась огромная кукла. Она изображала девочку возраста Катрин и ростом была почти с именинницу. У нее были светлые волосы, голубые глаза, тонкая загадочная улыбка (впоследствии более-менее удачно повторенная Леонардо на известном полотне «Мона Лиза»).

Пока остолбеневшие гости глазели на это чудо, кукла медленно наклонила голову и отчетливо произнесла на хорошем французском:

– Bon soir, Catrine.

За столом раздался восторженный рев. Король Франциск не нашел слов для выражения своего восторга и упал со стула. Маленькая Катрин широко открытыми глазами смотрела на куклу... Все были уверены, что видят перед собой одно из гениальнейших творений пятнадцатого века. Сам Леонардо не торопился спорить с ними.

Только аббатисса Бабуа не обнаружила особой радости при виде этого замечательного подарка. Она брезгливо оттопырила влажную нижнюю губу и торопливо перекрестилась:

– Чур меня, чур, чур...

Ее монахини склонили головы и зашептали слова охраняющей молитвы.

– Одну секунду, – поднял руку мастер, снова вставая из-за стола. – Катрин, я хотел сказать тебе, что эту куклу зовут Барбинелла. Запомни это имя, малышка... Она – не простая кукла. Она...

– Довольно! – прервал его резкий окрик с другого конца стола.

Конечно, это был голос аббатиссы. Гости недоуменно обернулись к ней.

– Извините, досточтимый мсье Леонардо, – продолжала Бабуа своим хорошо поставленным командирским голосом, – но боюсь, что маленькая девочка и так слишком перевозбуждена поздним застольем и обилием гостей. Ваша игрушка, без сомнения – чудное творение рук человеческих (а может, и еще чьих-то...), но, если мы хотим, чтобы именинница спала этой ночью спокойно, без кошмаров, нам лучше на некоторое время воздержаться от речей и отправить малышку спать. Ведь ты устала, Катрин, не правда ли?

Аббатисса выразительно глянула на девочку. Монахини с удвоенной скоростью зашептали свои молитвы.

– Спасибо, матушка Бабуа, – тихо ответила Катрин, – но я чувствую себя превосходно.

– Не обольщайся, моя милая. Если ты спустя пять минут не ляжешь в кровать, ночью тебя будет мучить злой тролль, который приходит ко всем непослушным детям... Или я не права, сир Ламуш?

Герцог, уже успевший опрокинуть в себя полбочонка светлого пива, с сожалением оторвался от беседы с одной из придворных брюнеток Франциска.

– Катрин, доченька, – произнес он. – Ступай спать, солнышко.

– Хорошо, папенька, со вздохом согласилась девочка. – Мне будет позволено взять с собой куклу?

– Ни в коем случае! – прогремел голос аббатиссы. – Ребенок не сможет заснуть!

– Это еще почему, сударыня? – Леонардо больше не мог терпеть нахальства Бабуа. – Вас еще никто не нанимал в гувернантки к Катрин!

– В гувернантки?!

Обвислые щеки госпожи Бабуа затряслись от негодования, грозя в любую минуту оторваться и с хлюпаньем упасть на пол.

Меня – в гувернантки?! Да вы знаете, с кем имеете дело?

– Да, – признался флорентиец. – Мне кажется, я вас где-то видел...