Кристина Выборнова - Черный, Белый, Бежевый

– Привет, Мосик, опять ленишься? – укорил я его, и, взяв на руки, почесал за маленьким круглым ухом, невидимым в густой шерсти. Крухт фыркнул и махнул коротким пушистым хвостом. Лорка, позавидовав, подсунула морду мне под локоть, а сверху раздалось громкое хлопанье крыльев и клекот: это проснулась моя сизая пор-крака Кранча. Разинув громадный серый крючковатый клюв, который был размером чуть ли не в половину всей птицы, она зевнула и завозилась на шесте, обсыпая меня перьями.

– Кранча-Кранча, – позвал я ее. – Скажи «неа», ну скажи…

– Нья, – недовольно встряхнувшись, булькнула Кранча. Я хихикнул. Вообще-то пор-краки – птицы не говорящие, у них горло для этого не приспособлено, но мне в прошлом обороте, когда я ее подобрал, втемяшилось так ее надрессировать, чтобы она таки заговорила. Конечно, у меня ничего не получилось, папа издевался надо мной вовсю, не говоря уже о Луцике. Но я в конце концов заметил, что собственные крики пор-краки похожи на смазанное слово «нет», или, точнее, «неа». Научить ее вовремя произносить это слово было делом нетрудным. У папы чуть очки на лоб не полезли, когда он однажды обратился к Кранче со словами «ну, скажи что-нибудь», а она злорадно ответила «неа». Оказалось, что этого одного слова вообще хватает почти на все случаи жизни, и птицу мы после этого стали считать достаточно говорящей.

Выбравшись из кровати, я открыл вторую дверь своей комнаты, которая выходила во внутренний двор: дом у нас был построен в виде замкнутого круга. Посреди двора находился неглубокий погреб. Я осторожно спустился по каменной лесенке, стараясь не касаться стенок – где-то как раз на стене была действующая папина картинка, которая поддерживала в погребе низкую температуру… Я все-таки чуть не ткнул в нее ногтем, но вовремя отдернул руку. Картинка была, конечно, заковыристая, мне еще оборотов сто такую не создать: куча перепутанных стрелок, схем, расчетов и формул. Зато в погребе правда было очень холодно – то есть я-то, как все маги, температуры почти не чувствовал, но видел это по обледенелым стенкам. Захватив из погреба куски мяса с костями, я вылез на поверхность и, напрягая горло, загудел инфразвуком. Это у нас, магов, еще с тех времен, когда мы плохо соображали, но хорошо охотились, остался манок, которым можно было привлечь любое животное. Луцик как-то подговорил меня попробовать манок и на людях, но люди манком не привлекались, а только пугались и впадали в панику – как объяснил потом, отругав меня за хулиганство, папа, инфразвук они не слышат, но он действует им на нервы.

Лорка и Мосик уже прибежали. Я оставил им один кусок, другой, зайдя обратно в комнату, закинул в клетку Кранче, запустил руку в стоящий в углу мешок со смесью муки из всяких злаков и пошел в другой угол, где была темная бочка с зеленоватой водой. Там плавали мои рыбы, которых мы с Луциком не так давно выловили в горной пещере. То есть Луцик-то сидел на берегу, а я залез в воду с головой и ходил по дну с сачком, наверное, тысяч пять мигов – так увлекся, что даже дышать забыл. Луцик потом сердился и говорил, что уже подумал, будто я совсем утоп…

Я постучал по бочке, и рыбы всплыли на кормежку. Они были большие, сумрачные, черные и склизкие, с белыми наростами вместо глаз, зато с широченными ртами. Я посыпал их сверху злаками, они принялись поспешно глотать. Подумав, что еще нужно будет все-таки наловить им насекомых и набрать водорослей из того же озера, я отряхнул руки и снова уселся на кровать. Как раз напротив меня оказалось зеркало. Я скорчил сам себе рожу и потянулся.

Да, выглядел я пока что не намного внушительнее папы, хоть и не носил очков. У меня, как у всех черных магов, из-за черных клеточек в крови землисто-коричневая кожа, непрозрачные черные глаза, в которых не видно зрачков, хотя они, конечно, есть, светло-желтые белки глаз, зубы и ногти. Носы у черных магов обычно длинные и загнутые, а мой был скорее широкий и прямой – как сказала мама Луцика, черты лица у меня крупные.

Да уж, крупные – не то слово. Глаза чуть не до ушей доходят. Хорошо еще, ресницы не как швабры, а почти человеческие, прямые и короткие, а то был бы я как наш Герц: девчонка девчонкой! Особенно когда волосы в косичку заплетет… Мне, вообще-то людские прически нравились больше, чем всякие навороты, которые были в моде у магов. Конечно, наши-то волосы, которые надо не стричь, а пилой пилить – ну, или колдовством резать – много не напричесываешь, не мешаются и то ладно. Мои пока не мешались, хотя за всю мою жизнь доросли уже почти до плеч, но казались короче, потому что немного завивались.