Константин Нормаер - Путешествие Гнева

Дейв, мой близкий приятель, которого я знал еще с приютской скамьи, входил в число таких неопытных помощников.

Частенько сбегая от своего старого мастерового в поисках настоящего дела, он однажды забрел в крайний ангар Тарсы и показал себя с лучшей стороны. Так началось его долгожданное обучение механическому делу. Последний раз, он поведал мне по секрету удивительную историюо том, как ему удалось «вдохнуть жизнь» в старый, всеми забытый «Пеликан» – те-образный крылоплан, который считался на материке истинным раритетом. Я ему, конечно, не поверил, но, не раздумывая, поднял кружку, за долгий полет восстановленной машины.

Опустошив еще одну пинту темного, я отрешенно оглядел малочисленный зал и грустно вздохнул.

– Чего хмуришься? Небось опять твой мудрец чего-то отчебучил? – поинтересовался Дейв.

Мой друг был явным полукровкой, не желавшим мириться со своим туманным прошлым. Поэтому к вопросу о своем происхождении относился весьма трепетно. " Я причисляю себя к прославленной семье ливисов. Только не тех, что родом из морозной тундры, а южных – первых собирателей пара", – говаривал он в такие минуты, и никто не спорил с его довольно смелым утверждением.

Первое время мы еще пытались шутить на эту тему, но за долгие годы нашего знакомства байка о его знатном родителе и тайном заговоре против семьи настолько поистрепалась, что колкости стали редкими, а огонек юмора постепенно угас. И сегодня я не стал реагировать на его высокопарную позу (грудь колесом, а руки уперты в бока) и высоко задранный нос (так высоко, что может уткнуться в потолок).

– Вчера мы предстали перед комиссией, – осторожно начал я.

– Да ну, – псевдо-ливис сделал вид, будто не поверил. – Что же вы представили? Двойную сушилку тряпок или Раскалыватель древесины? – и порадовавшись шутке, гордо присвистнул.

– Ни то и ни другое, – фыркнул я. – Это только твой глухой мастер может изобрести подобную ненужность. Мы пытались продемонстрировать работу пневмопочты.

– И что же?

Нахмурившись, я недовольно буркнул себе под нос:

– Провал.

Дейв зашелся истерическим хохотом.

– Прямо распирает от любопытства: в чем же причина ваших неудач? Или вы все-таки умудрились выгодно втюхать изобретение Цеху?! Погоди. В этом я сильно сомневаюсь. Если бы такое случилось, ты бы уже танцевал на столе туки-стуки [6] Туки-стуки – знаменитый на побережье танец, включающий в себя элементы чечётки и постукивания в ладоши , угостив своего лучшего друга настоящим фийским вином, а не довольствовался бы этим пойлом.

– Прав на все сто, – согласился я. – Мы с учителем провалились как дилетанты. Хотя постой! Почему это – мы?! – меня даже передернуло. Встрепенувшись, я гордо выпрямился и, ударив кулаком по столу, авторитетно заявил: – Он облажался, а перед комиссией выставил меня. Понимаешь?! Взял и оболгал, как беспризорного щенка. Сочинил, будто я что-то там не подкрутил, не затянул – вот она и взорвалась.

Хлопнув себя по коленке, Дейв уже не смеялся – у него просто не осталось на это сил. Едва слышно постанывая, он продолжал сдерживать очередные приступы гогота.

– И в чем же напортачил твой виртуоз?

– Забыл подписать письмо и оно не нашло адресата, нарушив тем самым последовательность действий, – совсем поникнув, кое-как попытался объяснить я.

– Медные шестеренки! Получается, вы были на финишной прямой, а тут бац, вернее, хлопс и все коту под хвост!

– Приблизительно так, – я отхлебнул еще пива и затих.

– И каков итог? – немного успокоившись, поинтересовался Дейв.

Я пожал плечами и немного подумав, ответил:

– Мистер Босвел выставил меня за порог в тот же вечер. Просто отдал котомку, и сочувственно пожав руку, сообщил, что желает мне удачи… Возможно были и другие напутствия, но я не хотел слушать его лживую болтовню. Еще он вроде намекнул, что если история с изобретением уляжется и комиссия подпишет акт, он будет рад меня видеть у себя в учениках. А пока я должен слоняться где хочу и как могу добывать себе пропитание… Еще он что-то говорил о репутации и деловой хватке…

– Он что же тебе даже патент не выдал? – теперь лицо Дейва выглядело крайне обеспокоенным.

Я кивнул.

– На виртуоза видимо надавили из Цеха. Ты же знаешь – неучам не видать степени как своих ушей. А если провалил испытание – тут и подавно держись, свои же сгноят. Так что теперь я вольная птица, только вот куда лететь, ума не приложу.

– Да, дела, – вздохнул друг. – Похоже наши выжившие из ума учителя, как вино, достигли того возраста, когда напиток превращается в уксус, – и махнув рукой, добавил: – Не переживай, найдем мы тебе работенку.