Нил Гейман: Коралайн

Настало время самой трудной части плана.

– Привет, куклы! – воскликнула Коралайн, подходя к бумажной скатерти. – Не пора ли выпить чаю?! Я принесла счастливый ключик – теперь пикник получится просто замечательный!

Сообщив куклам эту радостную новость, Коралайн осторожно наклонилась и как можно аккуратнее положила ключ в центр скатерти. Правда шнурок отпускать не стала. Она замерла, надеясь, что чашки с водой, расставленные по краям колодца, позволят скатерти выдержать ключ и не провалиться вниз.

Ключ лежал точно посерединке. Наконец, Коралайн отпустила шнурок и отошла. Теперь к убийству руки все было готово.

Коралайн повернулась к куклам.

– Кому вишневого пирога? Джемайма? Пинки? Розалия? – спросила она и, весело болтая, поставила перед каждой куклой по невидимому блюдцу с невидимым кусочком пирога.

Краем глаза она заметила, как что-то белое, прячась за пнями, приближалось к скатерти. Коралайн изо всех сил старалась не смотреть в ту сторону.

– Джемайма! Какая плохая девочка! Опрокинула тарелку, и мне придется дать тебе еще целый кусок! – упрекнула она и обошла скатерть, освободив руке дорогу. Коралайн сделала вид, будто убирает испорченный пирог и дает Джемайме новый кусочек.

Тут все и произошло – в стремительном броске выскочила рука, на кончиках пальцев продралась через высокую траву, вспрыгнула на пень, где на секунду замерла в позе краба, нюхающего воздух, а затем оттолкнулась когтями и с победоносным прыжком приземлилась в самом центре скатерти.

Время для Коралайн будто остановилось. Белые пальцы сомкнулись на черном ключе.

И в ту же секунду чашки, опрокинутые прыгнувшей рукой, разлетелись в стороны, а скатерть вместе с ключом и пятерней другой мамы ухнула в черный колодец.

Коралайн, затаив дыхание, начала считать. На «сорок» она услышала далекий приглушенный всплеск.

Когда-то ей сказали, что если посмотреть на небо из шахты, даже в самый ясный день можно увидеть лишь ночное небо и звезды. Интересно, задумалась Коралайн, видны ли руке звезды.

Коралайн водрузила тяжелые доски на колодец, стараясь, чтобы не осталось ни щелки – вдруг что-нибудь упадет... или выберется. Затем она собрала кукол с чашками и начала укладывать их коробку. Случайно обернувшись, Коралайн заметила черного кота, изогнувшего хвост в вопросительный знак. Кот шел к ней. Коралайн не видела его с самого возвращения из мира другой мамы.

Котяра вспрыгнул на доски, прикрывающие колодец, и сонно подмигнул ей.

Спустившись на травку, он перевернулся на спину и радостно замурлыкал. Коралайн чесала ему животик, а кот довольно урчал. Вдосталь намурлыкавшись, он перевернулся на лапы и направился к теннисному корту, напоминая крошечный кусочек ночи посреди солнечного дня.

А Коралайн пошла домой.

У дороги ее ждал Мистер Бобо.

– Мыши сказали, что теперь все хорошо, – сообщил он, похлопав Коралайн по плечу. – Они говорят, ты – наша спасительница, Кэролайн.

– Коралайн, мистер Бобо, – поправила она. – А не Кэролайн.

– Коралайн, – повторил мистер Бобо с удивлением и уважением. – Молодец, Коралайн! Мышки просили передать, что как только они будут готовы, ты первая увидишь представление. Они сыграют тампти-пампти и тудл-дудл, спляшут и покажут еще уйму трюков. Так они говорят.

– С удовольствием приду, – заверила Коралайн, – когда они будут готовы.

Коралайн постучалась к мисс Свинк и мисс Форсибл. Ее пригласили в «салон». Поставив коробку с куклами на пол, она вытащила из кармана дырявый камень.

– Вот. Мне он больше не нужен. Спасибо! Он спас мою жизнь, и кое-чьи смерти.

Коралайн обняла обеих соседок, хотя ее руки едва могли охватить мисс Свинк, а от мисс Форсибл несло чесноком, который та резала. Затем Коралайн подняла коробку и вышла на улицу.

– Что за чудной ребенок, – пробормотала мисс Свинк, которую никто так не обнимал с тех пор, как она перестала играть в театре.

Ночью Коралайн лежала в кровати – вымытая, с почищенными зубами и открытыми глазами – и глядела в потолок.

Было душно, однако теперь, когда рука пропала, Коралайн широко распахнула окно. К тому же ей разрешили оставлять занавески незадернутыми.

Новую школьную форму аккуратно сложили на стуле, чтобы Коралайн надела ее, когда проснется.

Вообще-то, в ночь перед началом учебы, Коралайн переживала и нервничала. Однако теперь она поняла, что больше ее ничто не испугает, даже школа. Ей почудилось, что где-то заиграла прекрасная музыка, какую могут издавать только крошечные серебряные инструменты – тромбоны, флейты, трубы – такие изящные и маленькие, что играть на них можно лишь крошечными пальчиками мышиных лапок. Коралайн мысленно вернулась в тот сон, где она с двумя девочками и мальчиком сидела на лугу под дубом, – и улыбнулась. На небе появились первые звезды, и Коралайн, наконец, уснула, а из окон третьего этажа лилась нежная музыка, оповещая мир, что лето подошло к концу.