Владислав Крапивин: Рассекающий пенные гребни

Шарик на цепочке вдавился в Оськину грудь. Оська повозился, вытащил шарик, зажал в кулаке. Гладкая бусина быстро затеплела. Словно даже толкнулась в ладони…

“И ты не можешь помочь, – без упрека, устало сказал ему Оська. – И Даниэль…”

Но все же где причина неудачи? Ее не могло быть! Оська же чувствовал! Всё шло по велению доброй судьбы! Даже машина времени работала на успех! В неудаче была дикая неправильность – словно нарушение законов природы!

А может, все это опять сон?

…– Ховрин, – сказал из рубки девичий голос, – тебя на связь. Подойди.

– Кто?

– Командир Юра…

Ховрин легко хлопнул по Оськиной спине.

– Подожди. Не вздумай кидаться за борт. Я сейчас…

Миновали маяк на Казачьем мысу. Потянулся желтый берег с развалинами древнегреческого полиса. Солнце брызгало навстречу. Оська закрыл глаза…

– …Ось…

– Что? – И глаз не открыл.

– Ось… – осторожно сказал Ховрин. – Юра сообщает: те трое нашлись… Да тихо ты! Черт… Как пружина… Их держали почему-то отдельно, в трюмном отсеке. Теперь они все вместе…

– И она ?

– И она… Капитан раскололся. Кричит: “Я не виноват, меня заставили, мне угрожали!” Все валит на боцмана, который оказался и не боцман вовсе, а начальник конвоя… Ось, а вот это не надо. Теперь-то зачем реветь? Не смей.

– Буду… – И Оська уткнулся носом Ховрину в грудь.

Минут через двадцать подошли к пирсу. Здесь стояли катера и парусники Ковалевского яхт-клуба.

Еще издали Оська увидел Норика. Тонкую фигурку в желтом, с черным кругом на груди – будто мишень.

Как он узнал? Как отыскал эту загородную базу? На чем приехал в такую рань?

Едва шхуна чиркнула бортом о кранцы, Оська вылетел на пирс.

– Чип, привет! – Он уже смыл забортной водой слезы.

Норик не ответил и смотрел мимо.

– Норик… ты чего?

– Ничего… Я вчера вечером зашел к тебе, а мама твоя говорит: “Он ушел в плавание на ночь”.

– Ну… да…

– И не мог позвать меня? – полушепотом сказал Норик.

– Я… не мог. Честное слово.

– Ну… тогда хотя бы не скрывал, что идешь на яхте. Ты ведь знал про это с утра.

– Знал…

– Боялся, что буду проситься с тобой?

– Да, – вздохнул Оська. Потому что это была правда. – Ты стал бы проситься, а тебе нельзя.

– Хватит уж нянчиться с моим сердцем! – Норик метнул в Оську ощетиненный янтарный взгляд. – Я вам не инвалид!

– Не в этом дело! Дело в том… что…

– В том, что это измена, – тихо и неумолимо сказал Норик. – Говорил про сигнал: “Держаться вместе, соединенно”, а сам…

Повернулся и пошел. Локти торчали, лопатки сердито двигались под юнмаринкой, словно хотели сбросить со спины черный круг-мишень.

Он уходил, как уходят насовсем.

Этого еще не хватало!

Оська бросился следом. Мелкий гравий врезался в босые ступни – сандалии-то остались на “Согласии”. И попал под ногу торчащий из гравия булыжник…

Что ж, природа требует равновесия. За победы и радости надо чем-то платить. Оська заплатил болью в пальцах правой ноги и разбитым локтем. Сел, помотал головой. С локтя крупно закапало на гравий.

Норик уже не уходил. Обернулся, уронил руки, смотрел на Оську, округлив рот.

– Ч-черт, и платка нет… – Оська, морщась, зажал локоть.

– У меня есть, вот. Чистый…

– Спасибо, Норик…

– Дай, я замотаю… Ух как рассадил.

– Сон в руку, – вздохнул Оська. – Хотя во сне была нога. Даже обе…

Норик непонимающе молчал. Затянул узел. Потом сел на гравий рядом, проговорил – без упрека уже, а со скрытой виноватостью:

– Думаешь, мне так уж хотелось на яхту? Просто обидно… Я боялся…

– Не бойся, Норик…

– Я боялся, что ты не вернешься к середине дня. А мы с тетей Зоей после обеда уезжаем в Цемесск. И когда я вернусь, неизвестно. Вдруг больше… совсем…

Словно ощущая спиной и плечами тяжесть ночных событий, Оська сказал:

– Не поедете вы в Цемесск, Норик.

– Почему?!

– Не поедете. Не надо вам…

“Но почему?” – заметался в глазах Норика возмущенный вопрос.

“А вот потому”, – улыбчиво шевельнул губами Оська.

Возмущение у Норика метнулось опять. Пропало. Вместо него – удивление… догадка… недоверие… надежда…

– Ось…

– Да, – сказал Оська. – Да, Норик… – И стал тянуться зубами к узлу на локте, будто хотел поддернуть платок. Думаете, это легко? Тянулся, тянулся… чтобы не разреветься снова.

В сентябре опять забастовали учителя. И вновь был на улицах Города праздник.

Оська, Норик и Вертунчик шагали к бастиону мимо рынка, вдоль бетонной решетки. Главная торговля шла на рыночной площади, но и здесь, снаружи, было немало продавцов. Вертунчик уже несколько раз приценивался к безделушкам из мелких раковин, к брошкам и подвескам из камушков. Просто так. В карманах желто-красной юнмаринки Вертунчика не было, конечно, ни грошика.