Кир Булычев - Пустой дом

– Хоть бы муха пролетела, – сказал я.

– Холодно, – сказал Бауэр. – Надень шлем, простудишься.

Я запрокинул голову. По куполу суетились, разыскивали щель снежные струи. Бауэр шел ко мне, и его башмаки гулко цокали по плитам. Казалось, что мы на сцене огромного театра, где расставлена мебель и нарисованы декорации для спектакля, но нет еще ни актеров, ни зрителей – лишь мы, безбилетники, заблудились среди фанерных задников, разрисованных под дуб дверей и окон, за которыми нет комнат.

Бауэр постучал каблуком по плите.

– Там, внизу, пусто, – определил он.

– Надо войти в дом, – сказал я.

Бауэр кивнул, но некоторое время мы не двигались с места. Разумеется, мы должны были что-то делать. Не стоять же век посреди пустой площади. И проще было бы сделать первый шаг, если бы город был разрушен, объеден ветрами, если бы город был мертв.

Но он не был мертв. Город притворялся. Будто замыслил странную игру, будто был построен специально для нас, будто бы это был не город, а видение, голос сирены, приманка и там, под плитами, затаился Минотавр, ждущий своей жертвы.

Так же думал и Бауэр. За долгий полет начинают думать схоже. И вести себя схоже. Бауэр сказал:

– Сейчас из-за угла выйдет Житель города и скажет: «А вот и я».

– Пошли? – сказал я.

– Осторожнее, – послышался голос.

Я вздрогнул. Это капитан услышал наш разговор.

– Может быть, там скрывается всякое зверье.

Скрипнула дверь. Помещение за ней было обширным, гулким и сумрачным. Потертый ковер тянулся между двумя рядами круглых столов. Столы были одинаковы, лишь на одном лежала на боку ваза с отбитой ручкой.

Мы шли между рядов, становилось все темнее, и серые окна за спиной превратились в глаза, сверлящие взглядом. Бауэр включил шлемовой фонарь и щелкнул кнопкой на кобуре. Крышка отскочила, и рукоятка пистолета блеснула тускло и зловеще. Луч фонаря скользнул по длинному барьеру, который перегораживал дорогу. Бауэр наклонил голову, и луч света выхватил темное пятно на барьере. Кто-то опрокинул на барьер чернильницу. Или бутыль с краской. В темном пятне отпечаталась человеческая ладонь. Бауэр провел пальцем по пятну. Чернила давно высохли.

– Может, вернетесь? – спросил Гусев по рации.

– Здесь лестница вниз, – сказал Бауэр. – Спустимся. Поздно уж убегать.

Дверь в конце неширокой лестницы была прикрыта. Бауэр нажал ручку. И тут же вокруг нас вспыхнул свет. Неяркий, ровный, желтоватый. Со скрипом отъехала в сторону решетка. Мы оказались на складе. До самого потолка громоздились штабеля ящиков, контейнеров, шаровых сосудов, коробок и пачек. Склад ждал хозяев. Они не пришли, и он готов был щедро поделиться с нами своими богатствами…

– Ну хоть бы один труп, – говорил Гусев, расхаживая по кают-компании. Он высоко поднимал ноги, перешагивая через кипы фотографий, графиков, отчетов. – Хоть бы одна живая душа! Как они умудрились себя уничтожить без всякого следа? Вы мне можете сказать?

– Нет.

– Что это за беда, которая стерла с планеты всех живых людей? Ведь мы обыскали уже несколько городов, гоняли биозонд в море, рыскали по горам. Что это? Абсолютное оружие?

– Абсолютное оружие уничтожило бы и волков, и оленей, и птиц, – ответил капитан. – А звери живы. Почти все в спячке, но живы. Ждут лета.

– Или они ушли в подземные пещеры? Но зачем? Да и не пропустили бы мы пещер, в которых может скрыться полтора миллиарда разумных существ.

Бауэр сидел на полу, вытянув вперед длинные ноги, глядел на Гусева снизу. Он сказал:

– Классическая ситуация. Тайна «Марии Целесты».

– Что?

– Не помнишь?

– Не помню.

– Лет двести назад в океане обнаружили судно. «Мария Целеста». Белые паруса, наполненные ветром, и так далее. Все в полном порядке – ни течи, ни следов пожара. Но ни одного человека на борту. Идет себе по морю пустой невредимый корабль. Кастрюля на плите в камбузе, детская игрушка на палубе. Шлюпки целы. До сих пор тайна не раскрыта.

– А почему детская игрушка? – спросил капитан.

– На борту была чья-то жена. С ребенком. За детали не ручаюсь. Главное – все исчезли.

– Если это эпидемия, – сказал я, – то уж очень много придется делать допущений. И что умершие растворялись в воздухе, и что диких зверей не затрагивала болезнь.

– Кстати, – сказал Бауэр. – У них в домах жили домашние животные. Их тоже нет.

– И еще одна деталь, – сказал Гусев, разглядывая какую-то фотографию, – нет зимней одежды.

– И системы отопления, которая могла бы справиться с зимой.