Дмитрий Емец - Билет на Лысую гору

Вскоре бывший официант задумчиво созерцал одинаковые железные двери. На первой было: «НЕ БУХГАЛТЕРИЯ! ПОСТОРОННИМ НЕ ВХОДИТЬ!» На второй: «БУХГАЛТЕРИЯ! НЕ ВХОДИТЬ!» и на третьей: «ПРИЕМ ПРЕДСКАЗАНИЙ СТРОГО ПО ТЕЛЕФОНУ!»

Кроме упомянутых надписей, на одной из дверей красовался захватанный график съемок, на котором кто-то понаставил карандашом язвительных вопросительных знаков.

– Будем считать, что я не посторонний! Я курица, которая снесла для них сенсацию. Они примут меня с распростертыми объятиями, – сказал себе Эдя, с трепетом открывая первую дверь.

Бывший официант наивно ожидал оказаться в творческом пекле, где методом проб и ошибок, в бесконечных дублях и режиссерских криках куется массовое искусство, но, увы, загроможденная столами комната была почти пуста. Лишь у окна происходило какое-то подобие деятельности. За столом, к Эде затылком, сидел молодой мужчина в светлой майке и, страдальчески потея, топтал клавиатуру компьютера двумя пальцами.

– Добрый день! Моржуева не видели? Ведущего, в смысле? – крикнул Эдя, обращая свой вопрос к одинокому затылку.

Затылок не ответил. Эдя разглядел украшавшие голову мужчины наушники.

– С этим все ясно. Он как три обезьянки сразу: ничего не видит, ничего не слышит и ничего никому не говорит, – прокомментировал Эдя, толкаясь в следующую дверь.

Но, увы, и эта комната его ничем не порадовала. В ней Хаврон нашел лишь одинокого электрика, который, стоя на стремянке, старался не уронить себе на голову пластиковый плафон. Несмотря на теплое время года, шея у электрика была обмотана длинным красным шарфом.

– Приветствую вас! Вы не знаете, где… – начал Эдя, созерцая эту картину.

– Закройте дверь! Сквозняк! Говорят вам, я простужен! – засипел электрик.

Он с такой яростью обернулся к Эде, что стремянка опасно покачнулась. С ее деревянной, заляпанной краской площадочки посыпались лампы дневного света. Не дожидаясь, пока его догонит яростный вопль, Эдя ретировался и, порядком озадаченный, сунулся в третью комнату. Навстречу ему, угрожающе размахивая руками, тотчас устремился курчавый молодой человек с очень красными губами.

– Дорогуша, вы что, читать не умеете? Не бухгалтерия! – простонал он плаксивым голосом, пытаясь выдавить Хаврона наружу.

Эдя осторожно отлепил от себя руки молодого человека и вытянул их по стойке смирно.

– Без паники! Где пожар? Нету пожара! Моржуев здесь? – сказал он строго.

Красногубый молодой человек озабоченно воззрился на Эдю.

– Андрей Рихардович занят. У него скоро запись. А вы ему, собственно, кем приходитесь? – спросил он с внезапным подозрением, косясь на крепкие плечи Эди.

– Я ему всем прихожусь! Другом, товарищем и братом, – с раздражением ответил Хаврон.

– В каком смысле «товарищем»? – забеспокоился курчавый церберенок.

– Не вибрируйте, юноша! В общечеловеческом. Я должен видеть его немедленно. Перед эфиром. У меня сенсация.

– Дорогуша, тут у каждого сенсация! И хоть бы что-нибудь стоящее! – с облегчением затараторил молодой человек. – Вам нужно было позвонить по телефону и оставить сообщение. Как вы, собственно говоря, сюда попали? Кто вам выписал пропуск?

– Юлий Цезарь, – ляпнул Эдя.

– Юрий Цезаревич? В нашей редакции такой не числится! – заявил красногубый. – Из сего я заключаю, что пропуска у вас нет… Уходите, дорогуша, по-хорошему! Позвоните завтра секретарю строго с десяти до двух и сообщите ему свои предсказания. В другое время их у вас не примут.

– А кто секретарь? – спросил Эдя.

На щечках у курчавого церберенка появились злорадные ямочки.

– Я секретарь. Не мешайте работать! – сказал он.

Эдя почувствовал, что начинает злиться. За спиной у красногубого он внезапно углядел дверь, сиявшую золотой табличкой «А. Моржуев».

– Говорю вам, у меня сенсация! Мне нужен ваш шеф! – тихо повторил он, загипнотизированно глядя на заветное мерцание.

– А я утверждаю, что он вас не примет, дорогуша! Уходите!

Осознав, что переговоры зашли в тупик, Эдя решительно сдвинул со своего пути молодого человека и, как тигр, бросился к кабинету. Цербер в прыжке попытался вцепиться ему в штанину, но, промахнувшись, трепетно обнял ножку стула. Воспользовавшись этой внезапно вспыхнувшей страстью, Эдя прорвался за заветную дверь.

Служебное обиталище популярного телеведущего смахивало скорее на будуар престарелой красавицы. В углу нежился итальянский диванчик с выгнутой спинкой. На маленьком столике окруженный одеколонами и пудреницами гипсовый мальчик вынимал из подошвы занозу. Самым забавным, однако, был огромный телефон с трубкой в форме двух целующихся голубков.