Дмитрий Емец - Таня Гроттер и колодец Посейдона

В прошлый фрайдей Джейн кричать и обижаться на меня, потому что я все время говорить ей про тебя, my dear Таня. Я говорить ей, что больше не обожать и не скучать по тебя, и ты есть только один страниц моей юность, но говорить это два часа подряд, и Джейн очень раздражалься, что она терять время своей личный жизнь. Она звонить по зудильник мой теть Настурций и брать у нее консультаций. Это все биль большой истерия! Вечером тетя Настурций, самая добрая тетя, и их магвокат встречалься со мной, проводиль серьезный разговор и окончательно убедиль меня, что надо любить Джейн Петушкофф, который есть для меня прекрасный партий во всей смысл.

Прощай, Таня! Я посылать тебе перо птицы Феникс, чтобы ты изредка вспоминать обо мне. Директор моей школ Даун Фон Лабрадор (у него такой фамилий, потому что он немец) упаль в обморок, когда увидел, что я ощипал его любимый Феникс.

Когда-то твой Гурий Пуппер».

Таня перечитала письмо трижды. Она испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, ей радостно было за Пуппера, что он наконец нашел себе кого-то, а с другой – ужасно хотелось сглазить эту идиотку Джейн Петушкофф.

«Лимита английская! Вылезла фиг знает откуда, всех локтями растолкала, а теперь по зудильнику теткам жалуется, мол, Гурий с ней обо мне разговаривает, дрянь такая! А о чем с тобой, дебилкой, разговаривать, как не обо мне?» – раздраженно, грубо думала Таня, и тотчас ей становилось неловко, что она лезет в чужую жизнь и осмеливается плохо думать о людях, о которых ничего не знает.

«Нет, конечно, Пуппер мне не нужен, но почему этот дурак Ванька не хочет в магспирантуру? Он что, не понимает, что тогда он будет вынужден покинуть Тибидохс и мы с ним не увидимся целых три года!» – злилась она.

Конечно, знай Таня, что Пуппер уже после того прощального письма прислал ей букет роз и записку, возможно, ей стало бы легче. Однако Жикин, понятное дело, не собирался являться с повинной.

– Гроттерша, а Гроттерша! Чего ты там строчишь? Опять интриги плетешь? – сонно спросила с кровати Пипа.

За последний год дочь Дурневых порядочно вытянулась, приобрела кое-какие магические знания, но по-прежнему влезала в брюки, только прибегнув к пятому измерению.

– Завидно? – спросила Таня.

Пипа зевнула, продемонстрировав пасть таких размеров, в которой легко затерялся бы случайно влетевший воробей.

– Не-а, не сильно завидно. Я завтра с Семь-Пень-Дыром встречаюсь. Хотим на Лысую Гору смотаться. Там, говорят, в одном месте отличных фаршированных змей подают.

– Чего это Пень так расщедрился? Нашел горшок с зелеными мозолями? Ты же вроде с Жикиным встречалась? – удивилась Таня.

– С Жикиным-то? Очень мне нужен твой Жикин… Я у него как поезд, сто двадцатый дополнительный. Сиди у моря и жди погоды. Лучше уж с Дыром… Он хотя бы не бабник.

Таня пожала плечами.

– Зато Семь-Пень-Дыр жмот. У Гробыни спроси. Он тебе кофе купит, а потом будет три года пилить и проценты высчитывать.

Пипа хмыкнула.

– Шут с ним, с Дыром, если на то пошло. Скучный он… Вообрази, кто мне вчера сказал, что я хорошо выгляжу? Бульонов!

– Генка?

– Ага! Мялся полчаса, а потом как выпалил, отскочил и смылся куда-то… Вообще-то он ничего, только уж больно застенчивый. Хотя и папуля мой, говорят, застенчивый был… И вообще, Гроттерша, я сейчас буду спать и видеть сладкие сны, а ты слушай зудильник! Если моя мама позвонит – свистни. Она любит иногда по ночам звонить. Не соображает, что тут время другое.

– Тетя Нинель? Я с ней не разговариваю!

– Еще б тебя кто-то просил с ней разговаривать! Моя мамуля – жена повелителя В.А.М.П.И.Р., а ты кто такая? Говорят тебе: меня позови! А разговаривать с мамулей буду я! Мне тут кое-какие вещички понадобились! – сказала Пипа и уткнулась головой в подушку.

– О нет, еще! – пробормотала Таня, покосившись на бастион чемоданов, окружавших кровать Пипы.

Тете Нинели придется нанимать дюжину грузовых купидончиков, которые прилетят в Тибидохс не в духе, едва живые от усталости, и примутся разгневанно пищать, швыряя в окно чемоданы.

Под утро, когда Таня закончила писать, вернулась Гробыня. Склепова так устала, что даже не стала язвить, а только буркнула: «Все кыш! Если кто меня спросит: я умерла!» – и, не раздеваясь, бросилась на кровать.

Решив последовать хорошему примеру, Таня тоже легла и сразу уснула. Ей приснилась самая добрая тетя, которая, нацепив на упиравшегося Гурочку Пуппера ошейник с поводком, бесцеремонно волокла его к Джейн Петушкофф. Джейн, в Танином сне слившаяся со сказочной людоедкой, сидела за столом с красной скатертью и, плотоядно облизываясь, ожидала, пока к ней подведут несчастного Гурия. В руках у мадемуазель Петушкофф были нож и вилка. Таня кинулась было к Гурию на помощь, но неведомая сила отбросила ее в сторону. Она лежала на земле и беспомощно смотрела, как Джейн, ловко орудуя ножом, уплетает Пуппера без масла и без хлеба.