Владислав Крапивин - Ампула Грина

– На фиг он, этот закон, – сказал Валерий. (впрочем, сказал не "на фиг", а опять же покрепче). – И что в нем нового? Так еще в давние времена рассуждал германский ефрейтор по имени Адольф Шикльгрубер. Добром не кончилось…

– Ничего похожего! Тупой ефрейтор строил систему на идиотской теории арийского превосходства и отрицал достижения мировой культуры! А сейчас речь идет о создании здорового общества, которое лишено предрассудков. И об очистке этого общества от мусора. Так сказать, во имя прогресса…

– Не понял. Где это "идет речь"? У кого? – сумрачно поинтересовался Валерий. Ох как не нравился ему разговор…

Меркушин заметно смешался:

– Причем тут "у кого"… Я так, теоретизирую…

– Погано ты теоретизируешь.

– Ну, это как посмотреть. Можно не соглашаться с чужими взглядами, но зачем поливать их помоями? – примирительно заговорил Виктор. – Всякие бывают идеи… Ты слышал о движении "Желтый волос?"

– Слышал кое-что… Какое же это движение? Банда. Это ведь они десять лет назад предлагали сократить «поголовье» беспризорных пацанят и бомжей путем отравленных благотворительных обедов? Мол, тихо, незаметно и эффективно… И кажется, даже в чем-то преуспели на практике…

– Ну, ты слишком упрощенно судишь, – поморщился Меркушин.

– Тогда уж не я, а трибунал. Это он отправил «волосатиков» за проволоку на долгие годы…

– Отправил неумелых исполнителей, а инициаторы сейчас в регентском совете, – хмыкнул Виктор. – Просто десять лет назад власти испугались, что после беспризорников и люмпенов "Желтый волос" возьмется за чиновников, сочтя их тоже бесполезными. Но потом договорились…

– Договорились… до чего? – тяжело спросил Валерий.

Меркушин мотнул головой. Будто очнулся:

– Да это же так, трепотня в курилке! Я знаю не больше других… А разговор-то у нас не о том…

– А о чем… разговор-то?

– В училище ожидаются реформы. Расширяется специализация… Будет созданы элитные подразделения для операций особой сложности. Но там требуются ребята с крепкими нервами. Сообразительные и не страдающие излишней… впечатлительностью…

– Такие, кто поймет, что нет резона вытаскивать из огня детишек-инвалидов? Потому как они – "песок"?

Меркушин шевельнул бровями. Сказал опять:

– Слишком упрощенно судишь, дорогой…

Валерий вдруг отчетливо понял: надо жать на тормоза. Заставил себя посмеяться:

– Не злись. Я не красна девица и кое-что понимаю. Просто интересно было посмотреть, как ты лезешь в полемику…

Посмеялся и Меркушин. И они посидели в "Четвертой бочке", поговорили про июньский отпуск, про тренировочный лагерь в июле и августе, про девиц из Текстильного института. Выпили по две бутылки «Флибустьерского», закусили сушеным кальмаром…

Наутро Валерий должен был ехать домой, в Кольцовск. Думал он об этом с удовольствием. Поваляется на диване, полистает старые книжки, побродит по знакомым улицам. Этакое отдохновение души. На него уйдет неделя. А дальше можно будет махнуть на южное побережье. Ст о ит недешево, ну да разок-то можно себе позволить. Трехмесячной стипендии должно хватить, если не тратить на барахло…

Вечером Валерий пошел в училищный парк, что начинался за корпусом общежития. У корпуса парк был ухоженный, с прямолинейными дорожками, но дальше делался заросшим и диковатым. В самом глухом краю прятался небольшой пруд (в нем даже водились караси) с редкими кривыми скамейками по берегам. На незаметной, укрытой разросшимися вётлами скамейке Валерий и устроился. Думал, что посидит в одиночестве, побездельничает, позвонит по разным адресам: домой (завтра буду), Шурочке Глазыриной из Текстильного (не грусти до осени) и на вокзал (подтверждаю броню на завтрашний рейс).

Сумерки были светлые, но плотная листва завешивала скамейку сумраком. Пахло болотом, начинали пение лирически настроенные лягушки. Валерий лениво потянулся и вынул мобильник. В этот же миг колыхнулись листья. Кто-то сел на другом конце скамейки. Валерий напрягся. Неужели снова холера принесла Меркушина? Дурацкий дневной разговор сидел в памяти занозой. Нежданный гость мигнул электрической головкой карманной авторучки – на секунду высветил свое лицо. Сверкнули знакомые квадратные очки. Валерий напружинил мышцы, чтобы встать.

– Сидите, сидите, Зубрицкий, – глуховато сказал старший капитан-инструктор Глухов по прозвищу Грач (был он черен, носат, довольно молод и не слишком строг с курсантами; впрочем, предмет свой – "Логика поведения в экстремальных ситуациях" – читал отменно).