Юлия Галанина: Гонцы в Ньямаголе

Коляска во дворе стояла пустая. Шустрик даже не поверил сначала собственным глазам, но они не обманывали: коляска была, чародея не было.

Подбежали к выходу и друзья.

– Сбежал! – воскликнул Полосатик. – Морочил, морочил нам голову и сбежал!

– Далеко он уйти не мог, будем искать! – мрачно сказал Шустрик.

На дороге чародея не было. Ни там, откуда они прибыли, ни там, куда направлялись.

Расстроенные данюшки с горя решили осмотреть зады трактира. Не мог же чародей раствориться в воздухе?

Хотя почему не мог? Он же чародей…

На задах тоже было пусто, но зато обнаружилась тропка, вьющаяся между кустов. Кинувшись по ней, данюшки скоро спустились с холма и увидели, как впереди них спешит-семенит чародей, одной рукой поддерживая, чтобы не запнуться, край своей длинной хламиды, другой зажимая под мышкой Сюселинду. Жожик привычно подпрыгивал на чародейском плече.

Прячась за кустами, данюшки обогнали чародея, а потом, загораживая путь, резко выскочили на тропу перед ним.

– Волшебников бить нельзя! – взвизгнул чародей, увидев их лица. – Я Королеве пожалуюсь! Не подходите!!!

– Пора ехать… – сумрачно сказал Полосатик.

Чародей развернулся и послушно засеменил обратно, изредка поглядывая через плечо.

Данюшки шли за ним молча. Молча смотрели, как он забирается в свое кресло. Молча впряглись и молча повезли.

Зубчатые башенки Ньямагола приближались.

Когда данюшки, наконец, достигли города, они даже не обрадовались: до того устали. Глядя под ноги, они катили коляску чародея по улицам, не замечая ничего, в равнодушном оцепенении, когда усталые руки и ноги делают привычные движения раз за разом, пока есть хоть немного сил.

Весть о прибытии опередила коляску чародея, и навстречу бежали люди.

Друзья и не поняли, как это произошло, но вот они уже не волокут повозку, а идут по улице, увлекаемые множеством горожан, а навстречу им прямо в фартуке спешит запыхавшаяся Королева Ньяма и, всплескивая руками, плачет:

– Мальчики мои вернулись живые и здоровые! Слава Великому Торакатуму, слава Четырем Стихиям, слава Хранителям Дорог! Как же мы вас, голубчиков ждали! Как ждали!

Чародей, про которого в этой суматохе и думать забыли, не на шутку обиделся.

Еще бы – на него обращали внимание совсем не в том количестве, на какое он рассчитывал.

Поэтому он резко скинул с плеча безвинного Жожика, гневно тряхнул шляпой, так что все колокольчики жалобно зазвенели, и саркастически воскликнул:

– И вы здравствуйте, любезные жители Ньямагола!

– Приветствуем тебя, чародей! – спокойно, но сухо сказала Королева Ньяма.

Она вытерла глаза, сняла фартук и поправила корону.

– Покои ждут долгожданного гостя. Пойдем, я провожу тебя, чтобы ты смог отдохнуть после тяжелой дороги.

– Многодневная дорожная пыль покажется легкой цветочной пыльцой по сравнению с теплым приемом дорогих горожан, – скривился чародей, слезая с коляски.

Под мышкой у него, как диванная подушка, болталась Сюселинда. Жожик продолжал сидеть на спинке кресла.

– Время не коснулось тебя, – с грустной улыбкой заметила Королева Ньяма.

– Зато ты уже не девочка! – отрезал чародей. – Во сколько здесь подают ужин, если, конечно, вообще подают?

Королева Ньяма промолчала и чародей с гордым видом пошел ко дворцу.

И снова данюшки очутились на хорошо знакомой кухне. Несмотря на поздний час, все пылало, скворчало, шипело и булькало.

Данюшки сидели за столом и уплетали за обе щеки. Далеко-далеко от них, на противоположном конце стола королем восседал чародей и брезгливо ковырял вилкой в тарелке. Он поминутно гонял прислуживающих ему поварят то за новой ложкой, то за свежей салфеткой, то за другой солонкой, то еще за чем-нибудь.

Друзья не обращали на него внимания, да и Королева Ньяма, сидевшая около них и постоянно подкладывающая в их тарелки особо вкусные кусочки, тоже смотрела в ту сторону стола не больше, чем на сковородки, висящие на стене.

Чародей видел это и злился.

– Сильно устали? – спрашивала данюшек Королева. – Несладко вам пришлось, уж я-то знаю.

– Все нормально, – отнекивались данюшки. – Главное, добрались. Много полей Опустошители попортили?

– Много. А кое-где люди от бессилия сами поля стали жечь, лишь бы Опустошителям не досталось. Это уже отчаяние.

– Какое же крепкое в Ньямаголе хозяйство, – встрял усиленно прислушивающийся к тихому разговору на другом конце стола чародей, – если несколько серых зверушек способно причинить ему такой урон.