Галина Гордиенко - Не хочу быть ведьмой!

– Ну представьте себе: ко мне приходит больная, измученная женщина. Она искренне – понимаете, искренне! – уверена, что ее сглазили. Например, злая соседка. Разубеждать ее – дело безнадежное. Тогда приходится подыгрывать. И я «снимаю сглаз». Это целый ритуал. Клиентка мне верит и начинает действительно выздоравливать. А все это, – Боровская обвела руками необъятную комнату, – совершенно необходимый для моего бизнеса антураж. – Она печально усмехнулась. – В конце концов, какая разница, КАК помочь человеку? Главное, помочь. Вы со мной согласны?

– Не знаю, – озадаченно протянул Игорь. – Мы как-то об этом не задумывались.

Они помолчали. Боровская снова улыбнулась и встала.

– Ладно, мальчики, вы пока посидите здесь, а я пойду напишу письмо. И дам вам адрес.

– А далеко эта деревня? – уже в спину ей крикнул Илья.

Женщина обернулась.

– Да нет. Часа три электричкой. И от станции километров семь. К обеду доберетесь.

И вышла. Не успела за ней захлопнуться дверь, как свет в комнате медленно потускнел и уже совершенно не резал глаза. И сфера над столом погасла. Обычный матовый шар, ничего интересного.

– Фокусница, блин, – пробормотал Игорь, пытаясь рассмотреть искусно спрятанные под потолком лампы.

– Да ладно тебе, – хмуро посмотрел на друга Илья. – Лучше скажи, что теперь делать будем?

– Как «что»? – удивился Игорь. – Завтра же с утра и поедем. В деревню. Адрес дадут, письмо тоже. Чего тянуть? – Он угрюмо бросил: – Вот только вернемся поздновато. Это уже хуже. Придется для предков что-нибудь придумывать. Чтобы особо икру не метали. – Мальчик грустно усмехнулся. – Ты мою мать знаешь. Она к пяти часам всю милицию на ноги поставит.

– А что там думать-то, – проворчал Илья. – Моим скажем, что я у тебя засиделся и забыл позвонить, твоим – обратное. И потом – мы наверняка после обеда дома будем. Три часа – туда, три – обратно, максимум час – там…

До нужной деревушки мальчики добрались довольно быстро, часам к десяти утра. Правда, выехать для этого пришлось в шесть, первой же электричкой. Зато оставалась надежда успеть домой к приходу родителей.

Деревня Осовино оказалась совсем крохотной, затерянной среди редкого смешанного леса и заброшенных, давно заросших сорняками полей. От станции к ней даже нормальной дороги не проложили. Только неширокая тропа петляла среди деревьев и выходила к узкой речушке. А уж вдоль нее можно было пройти к самому Осовино. Минут за сорок неспешной ходьбы.

Деревня выглядела вымершей. Больше половины домов в Осовино оказались заколочены. В оставшихся, как поняли Илья с Игорем, жили в основном старики. Видимо, не хотелось им пока переезжать в город к детям. А может – некуда было.

Дом Степаниды Илларионовны друзья нашли легко, на него указала первая встреченная старуха. В старом ватнике, пестрой длинной юбке, в резиновых калошах и чистой белой косынке.

Когда ребята отошли, она уже вслед им озабоченно крикнула:

– Вот только не знаю, соколики, примет ли? Не любит чужаков-то…

– Примет, – уверенно успокоил новую знакомую Игорь. – Мы от ее внучки с письмом.

– От Иришки? – обрадовалась чему-то бабка. – Ну, тогда, можить, и примет.

И она зачем-то размашисто перекрестила мальчишек.

– Во дает, – встревоженно пробормотал Игорь. – Как в бой провожает.

Илья промолчал. Он мечтал об одном: чтобы мифическая травница была на месте. А то где ее искать-то? Не в лесу же.

В дверях бревенчатого, потемневшего от времени дома мальчиков встретила белая длинношерстная коза. Пристально уставилась на незваных гостей янтарными глазами и затрясла жидкой бороденкой. То ли пропускать их не хотела, то ли, наоборот, приветствовала, ребята толком не поняли. Не решаясь связываться с рогатой животиной, осторожный Игорь отступил на шаг и громко завопил:

– Степанида Илларионовна! К вам гости! Из города! С письмом от внучки!

В избе что-то звякнуло. В крошечном окошке дрогнула белоснежная, явно накрахмаленная занавеска. Низкий, грудной голос отозвался:

– Передайте письмецо Катерине. А сами подождите на лавочке.

– Какой Катерине? – с недоумением посмотрел на приятеля Игорь. – Здесь же пусто. Ни души живой. Только мы.

Коза, словно протестуя, закрутила головой. Дробной рысью подскочила к гостям, громко мекнула и выразительно разинула пасть. Зубы у нее были крупными и желтыми.

Илья озадаченно почесал затылок и с нервным смешком буркнул: