Александр Етоев - Планета лысого брюнета

Бубонин принял под особый контроль приличный кусок газона, как раз под своим балконом, обнес участок проволочной оградой, а посередине установил шест с собачьей конурой наверху. Только в конуре жила не собака, в ней жил попугай Коломбо, птица нрава неприятного и сварливого. Целый день бубонинский попугай просиживал на железном шестке, торчащем, словно немецкий штык, перед входом в его жилище. Попугай делал вид, что спит, – затягивал морщинистым веком свой якобы спящий глаз, другой его глаз, левый, тоже как будто спящий, спрятан был всегда под крыло – как это у него получалось, знал один лишь Коломбо. Но стоило кому-нибудь из детей приблизиться хоть на метр к ограде, птица настежь распахивала сторожевое веко, зверски хлопала крыльями и дико орала: «Воры! Караул! Грабят!» Ее хозяин выбегал на балкон, вставлял в зубы милицейский свисток и свистел в него до тех пор, пока у самого же не уставали уши.

Уля свиста нисколечко не боялась. Она вставала возле самой ограды и делала Бубонину так: будто бы зажимала в руке невидимую дирижерскую палочку и плавно ею водила, помогая солирующему маэстро. Бубонин терпел недолго, от силы минуты две. Затем, не выдержав таких издевательств, выплевывал изо рта свисток и исчезал на секунду в своей квартире. Возвращался он не с пустыми руками, а вооруженный кишкою шланга, плещущего водопроводной водой. Первой жертвой водяной артиллерии обычно становился Коломбо. Его смывало с наблюдательного поста, и попугай, как перезрелая груша, шумно падал, не по-птичьи ругаясь, на заповедную траву под балконом.

Улю Ляпину интересовало всё. Почему у их соседа Бананова на носу растет зеленая бородавка. Почему, если долго смотреть на небо через щелочку между пальцами, начинаешь видеть, что, кроме птиц, в небе столько есть всего интересного – и какие-то человечки с крылышками, и легонькие разноцветные дирижабли с непонятными надписями на брюхе, и драконы, изогнутые, как коромысло, и веселые летучие корабли. А если просто смотришь, не пряча глаз, то этого ничего не видно. Почему, когда папа сердится, у него такое смешное лицо, и наоборот, когда он смеется, лицо почему-то грустное.

Вот такой она была человек, супердевочка Уля Ляпина.

Странный свистящий звук ударил Уле в левое ухо. Слева кто-то дышал – с хриплым свистом и мелким бульканием. Так у них на дворе не дышал никто, поэтому Уля Ляпина с интересом посмотрела в ту сторону.

Перед ней стоял человек в помятом плаще до пят и выглядывающих из-под плаща ботинках с облезлыми, нечищеными носами. В его маленьких серых глазках бегали стремительные зрачки. Серебряная серьга в правом ухе в форме черепа с перекрещенными костями украшала его лысую голову.

Человек перестал дышать и спросил ее без всякого «здрасьте»:

– Слышишь, девочка, здесь у вас поселок за городом есть, не то Гавкалово, не то Кавголово, не помню. Как туда доехать, не скажешь?

Мама Улю всегда учила: на улице ни с кем не здороваться, в разговоры с незнакомыми людьми не вступать, а если кто-нибудь чем-нибудь угощает, особенно пирожками или жвачкой, не брать, даже если дает знакомый – вдруг это никакой не знакомый, а переодетый маньяк.

– Мама, ну хорошо, – однажды ей ответила Уля, – а если это Пашка Моржов жвачку мне предлагает?

– Проверь, Моржов это или не Моржов, метрику у него спроси.

– Мама, а что такое «метрика»?

С мамой говорить всегда трудно, особенно если она не права. А не права она всякий раз, когда лезет со своими дурацкими наставлениями. Поэтому Уля вслух всегда говорила «да», про себя же решала «нет» и поступала всегда по-своему. Она же не какая-нибудь маменькина дочка, вроде Верки Грушиной из их класса. Уля Ляпина – супердевочка, об этом весь двор знает.

Вот и сейчас вместо того, чтобы строгим голосом сказать незнакомому человеку: «Дяденька, вы опасный маньяк. Если будете ко мне приставать, я позову папу, он у меня чемпион жилконторы в стрельбе по движущимся мишеням», – Уля покачала головой и ответила незнакомцу честно:

– Не знаю.

– Ага, – сказал человек с серьгой, – на первый вопрос ты мне не ответила, задаю второй. Не ответишь, я тебя сразу съем, ответишь – тогда не сразу. Справедливо? – Незнакомец, как волк из сказки, открыл свою зубастую пасть и громко щелкнул всеми тридцатью зубами одновременно. Протяжный металлический звук на лету подхватило эхо и унесло его за моря – в далекие заморские страны.

Уля хмыкнула, подняла голову и посмотрела человеку в глаза. Но в них, кроме серых шариков стремительно перемещающихся зрачков, не обнаружила ничего вразумительного – ни улыбки, ни смешочка, ни огонька.