Сергей Абрамов - Рыжий, красный и человек опасный

— Товарищи, — сказал Кеша, прежде чем Пётр Кузьмич снова замахнулся для богатырского удара, — мы к вам с просьбой.

Пётр Кузьмич досадливо обернулся, проговорил нетерпеливо:

— Ну, пионеры, давай быстрее.

И Витька тоже стал смотреть на них, и тихий Сомов, и Павел Филиппович из-под очков глянул: что, мол, за просьба у пионеров, которые, как известно, молодая смена и просьбы их следует уважать? Иногда, конечно.

— Мы вот тут модель сделали, покажи, Гешка, так нам её испытать надо, а мы не знали, что стол врыли, и думали на пустыре, так можно рядом, мы не помешаем.

— Погоди, пионер, — сказал Пётр Кузьмич, — ты не части, ты по порядку — чему тебя только в школе учат? Какая модель — вопрос первый. Как испытать — второй. При чём здесь стол — третий. Ответить сможешь?

— Смогу, — обидчиво сказал Кеша. Он почему-то волновался и злился на себя, на это несвоевременное, глупое волнение, когда надо быть твёрдым и убедительным. — Это модель самолёта КГ-1, кордовый вариант, который мы хотим испытать на нашем пустыре. Мы не знали, что именно здесь общественность дома построит стол для тихих игр, и рассчитывали, что пустырь будет по-прежнему свободен. Однако теперь, понимая, что своими испытаниями мы можем как-то помешать вашему заслуженному отдыху, всё же просим благосклонного разрешения запустить в воздух этот первый в истории нашего дома самолёт.

Он кончил. Геша, снявший с модели простыню, с восхищением смотрел на друга: такую речь, несомненно, одобрил бы и сам товарищ нарком Чичерин, не говоря уже о директоре школы Петре Сергеевиче.

Теперь общественность разглядывала модель, и разглядывала по-разному. Пётр Кузьмич с неодобрением смотрел: он не доверял авиации, предпочитая железную дорогу, и если бы ребята смастерили модель паровоза или тепловоза, то Пётр Кузьмич разрешил бы испытать её и сам бы дал свисток к отправлению. Но самолёт… Нет!

А Павел Филиппович смотрел на модель с ревностью. Павел Филиппович тоже не любил авиацию, потому что в прошлом был артиллеристом и не уважал заносчивых авиаторов, которым год службы идёт за два, и звания быстрее набегают, и зарплата, и вообще… Вот если бы ребята пушку сварганили, то он бы сам «Огонь!» скомандовал. Но самолёт… Нет!

А Витька смотрел на модель как раз с интересом. Он думал, что если бы сделать такую самому, а ещё лучше — отнять её у этих сопляков, то вполне можно оторвать за неё рублей пятнадцать, а то и двадцать. Испытывать не надо, потому что случайно разбить её можно, какие-нибудь детали повредить — и тогда хрен возьмёшь пятнадцать рублей. А то и двадцать… Нет, Витька тоже был против испытаний.

А Сомов на модель не смотрел. Тихий Сомов смотрел на оставленные на столе костяшки партнёров, вернее, подсматривал и прикидывал свои шансы. Сомов вполне приветствовал модель как средство отвлечения партнёров, но — только на минутку. Достаточно, чтобы подготовить возможный выигрыш. А для этого надо продолжать игру и не отвлекаться на какие-то испытания.

— Нет, — сказал Пётр Кузьмич, выражая общее мнение. — Вы, пионеры, молодцы. Авиамоделизм надо всемерно развивать, но не в ущерб обществу. А общество сейчас культурно отдыхает. Так? — Это он спросил у общества в порядке полемического приёма, и общество согласно подыграло ему: так-так, правильно говоришь. — А значит, отложите испытания на после обеда. Думаю, мы к тому времени закончим игру?

— Может, и закончим, — хихикнул Витька, — а может, и не закончим. У нас самая игра только после обеда и пойдёт.

— Это верно, — раздумчиво сказал Павел Филиппович. — Кто знает, что будет после обеда… Идите, ребяточки, идите и не останавливайтесь на достигнутом. Модель самолёта доступна многим, а вот смастерите-ка вы зенитку… — Он мечтательно зажмурился, может быть, вспомнив, как палил он из своей зенитки по фашистским «мессерам», как палил он по ним без промаха и был молодым и сильным, и сладко было ему вспоминать это…

А тихий Сомов ничего не сказал, потому что всё уже было сказано до него.

— Пошли, Кешка, — тихо проговорил Гешка, — я же тебя предупреждал: такие своего не отдадут.

— Но-но, паренёк, — строго заметил Пётр Кузьмич, — не распускай язык. — Но заметил он это, впрочем, лишь для порядка, потому что уже отвлёкся и от пионеров, и от их модели, а думал о партии, которая складывалась благоприятно для него и для Витьки.