Галина Гордиенко - Волчьи ягоды

В эту секунду хлынул дождь, да такой сильный, что Володька на мгновение ослеп и оглох. Торопливо сглотнул ледяную воду и инстинктивно шарахнулся под защиту разлапистой сосны.

Но она не спасала, небеса словно прорвало, холодные струи потоками стекали по спине и груди. Володька задрожал, безуспешно пытаясь защитить хотя бы лицо. Зато тут же забыл и о соседских заборах, и о проблеме с волками.

Зачем-то по-прежнему прикрывая голову обеими руками, Володька изо всех сил рванул к дому. Захлопывая за собой массивную дверь, облегченно вздохнул: как бы то не было, он под крышей! И наверняка — надежной. Все-таки дед здесь прожил столько лет…

Точно! И как он об этом сразу не подумал?

Проморгавшись, Володька рассмотрел темную, с крошечным окошком комнатку. Кроме широкой лавки с ведрами на ней, нескольких пустых бочонков в углу и пары лопат он ничего в ней не увидел.

«Прихожая, — понял Володька. — Ничего интересного». И потянул на себя следующую дверь. Шагнул и пораженно замер: стена напротив от пола до потолка увешена полками с книгами. Рядом стоял широкий, явно самодельный письменный стол, тоже заваленный книгами. Над ним на длинном шнуре с потолка спускалась электрическая лампочка под бумажным абажуром. На других стенах развешаны сушившиеся травы, их терпкий запах, казалось, пропитал весь дом.

Деда здесь не было, и заинтригованный Володька распахнул дверь в следующее помещение.

Спальня с двумя широкими деревянными кроватями его не заинтересовала. Четвертая комнатка явно оказалась кухней. Огромная печь в углу мирно соседствовала с двухконфорочной газовой плиткой.

Роман Феоктистыч, занятый чайником, обернулся:

— Исследуешь мои хоромы? Давай-давай! А я пока тебе поесть соображу. Небось оголодал с дороги-то…

Володька указал на следующую дверь и возбужденно воскликнул:

— А там что? Выход на улицу?

— Почему? Сени там. И умывальник летний. А выход дальше. Через Ивасика.

— Как это?

Прапрадед наполнил вазочку сахарным песком и добродушно пояснил:

— Я к сенцам пристройку для Ивасика сделал. В нее и с улицы попасть можно, и из дома. А вообще-то я в дом вхожу там, с крыльца.

— А … этот… как его… ну… подпол где?

— Как «где»? Ты же как раз на крышке стоишь.

Володька опустил глаза и действительно увидел под ногами темное, металлическое кольцо. Он помялся и неуверенно спросил:

— Мне можно туда? Посмотреть?

— Да пожалуйста, раз охота есть. Только свет включи, и на лестнице, смотри, поосторожней.

И старик, бросив сумрачный взгляд на внука, ткнул пальцем в выключатель.

Володька поежился, но решил, что недовольство деда ему померещилось, и решительно потянул за кольцо. Тяжелая крышка с противным скрипом откинулась.

Лестница и в самом деле оказалась очень крутой, а вот сам подпол… Он показался Володьке совсем неинтересным. Там абсолютно ничего не было! Пустые полки с пыльными стеклянными банками и деревянные ящики для овощей.

Зато в углу Володька заметил довольно глубокую эмалированную миску с водой. И набитый шуршащей соломой матрас.

Он нагнулся над посудиной и пожал плечами: совершенно чистая, будто ее недавно вымыли. От матраса остро пахло собачьей шерстью. Почти такой же запах был в вольерах, где держали служебных собак, и куда Володькин класс недавно водили на экскурсию.

Присмотревшись, Володька разглядел за матрасом странные металлические ставни, заложенные засовом, и удивленно приподнял брови. Ну не окно же под землею! Тогда что? Получается, дед в своем подполе тайный лаз держит? Только зачем? И куда он ведет? Может, это для его собаки? Кстати, где она? Носится на улице в такой ливень?

Володька приподнял голову: крышка люка была откинута, так что открыть ставни он не рискнул. Хотя и очень хотелось посмотреть, куда выведет лаз. По размерам металлических створок Володька решил, что он запросто может этим лазом и сам воспользоваться. Впрочем, не сейчас. При случае.

На его появление прапрадед почти не обратил внимания, лишь глаза его остро блеснули в сторону внука.

Володька аккуратно вернул крышку на место. Зачем-то подпрыгнул на ней и пошел проведать Ивасика. А заодно и умыться. Тем более, чайник уже закипал, а рядом на плите исходила восхитительным паром небольшая жаровня.

Наблюдая, с каким аппетитом уплетает приготовленный обед внук — хрупкие птичьи косточки так и хрустели на его крепких зубах — Роман Феоктистыч усмехнулся: