Галина Галахова - Невозможный Кукушкин

— А чего они притащатся вдвоём?

— Не притащатся, а придут. Выбирай выражения. Они — люди старой закалки, интеллигенты. Любят хорошее обращение. Не подведи ни меня, ни своих родителей.

Ой, мама! Я почувствовал, как на моей шее затягивается петля. Сначала Гуслевич, теперь эти…

Вот, вот — где моя свобода?! И ради этого я встал сегодня с чугунной головой… Ну почему у меня всегда роятся не те мысли, что у других людей? Ведь будь я нормальный ребёнок, я бы подумал: «А почему бы и мне не полететь в Ташкент? Там столько достопримечательностей. Землетрясение. Я никогда не видел землетрясений». Я бы мог улететь, голову на отсечение! Валялся бы на полу, бился бы головой об стену, орал как резаный. Ну что, разве они мне не пообещали бы что угодно — только прекрати безобразие! Я же знаю их! У меня было так… в детстве.

И билет на меня стоит вдвое дешевле, чем на отца. Сэкономили бы! Отец мог бы и дома посидеть, поработать.

Вот о чём я думал и чуть не ревел от досады, но было поздно: машина взаимопомощи была запущена.

Стас заставил меня дать клятву, что его знакомые не напрасно приковыляют на пятый этаж без лифта и ровно в четыре часа зажгут свою спичку в нашей кухне.

Я поклялся, сжимая в руке огрызок карандаша, но Стас каким-то чудом усмотрел этот огрызок, отнял его у меня, выбросил и заставил дать слово ещё раз.

Когда клянёшься на чём-нибудь деревянном, клятва не считается, он тоже знал это, ну и хитрый!

Наконец мы подошли к школе: я хотел, чтобы он ушёл поскорее, пока его никто не видит.

Я рванул дверь и сказал:

— Я уже пошёл.

— Так-так, — сказал он. — Делаешь правильно.

Из окна на первом этаже я видел, как он всё время оборачивался, — наверное, боялся, не выпал ли я из дверей, но я не выпал.

Собственно говоря, ну зачем я притащился в школу? Ведь, во-первых, я — больной… Кстати, где мои лук, чеснок, порошок? Ага, на месте, в правом кармане брюк. Не забыть бы! Во-вторых, в школе ждут меня с родителями, а родители укатили в Ташкент… Как это я скажу, что они укатили, когда им надо быть в школе? Пожалуй, больному лучше всего отлёживаться дома. Может, Нина с Марьяной уже ушли…

Я выглянул из школы и нос к носу столкнулся со Стасом. Я этого никак не ожидал и поэтому просто испугался, что он подумает, что я…

— Я хотел домой сбегать за носовым платком, — замямлил я. — Ты, Стас, не подумай, что я удираю!

— Вот тебе чистый носовой платок.

Я стал отнекиваться.

— Бери, бери! — сказал Стас. — Нина его так откипятила в персоли, не волнуйся, не умрёшь!

— Да я разве!

Мы постояли и помолчали вдоволь.

— Ну так можно мне идти, как ты думаешь? — спросил он меня.

— Да, конечно, иди.

— Ты больше дома ничего не забыл?

— Ничего. Честное слово. Считай, что я уже замурован в школе до полтретьего.

— Ну спасибо. Ты меня успокоил. Привет!

— Привет!

Стас помчался на автобусную остановку. Я видел, как он ввинтился в переполненный автобус, как уехал. Но не пойти в школу я не мог, хотя он не взял с меня никакой клятвы. Не мог, и всё. Как-то он на меня подействовал вдруг без всяких слов, что я не мог его обмануть.

Я опять вошёл в школу, поднялся к себе на третий этаж и сразу понял, что притащился сюда самый первый из нашего класса. Такого со мной ещё ни разу не бывало: позже всех я приходил, но чтобы раньше!..

Походил по пустому коридору, потом стал заглядывать в классы. Они все были на замке, у некоторых двери были прозрачные, и я видел пустые парты, таблицы на стенах, плакаты, выставку рисунков. Я и не знал, до чего каждый класс отличается один от другого, если смотреть в тишине: даже 5-й «а» был совсем не похож на наш.

Попробовал побегать по коридору, но не получилось почему-то. Не хотелось бегать, хотелось медленно ходить, думать. Потом мне в голову взбрело одно стихотворение, которое я слышал, а где — не помнил.

«Лошади умеют тоже плавать…» — начал я, а потом тихо запел. Потому что, оказывается, это была песня. Её пели студенты в электричке, когда мы с отцом уже в другой раз ездили на рыбалку.

До этого случая я никогда сам не пел, если только меня не заставляли на уроках пения. Я даже не знал, что петь умею. Послушал — и вроде ничего. Кому бы спеть? Может, я певец? А я этого не знаю. Хоть бы Пчелинцев с Нырненко скорее пришли. Я бы им спел.

Ходить надоело, сел на подоконник, смотрю в окно и пою.